Кетильгрим ломанулся следом, не замечая ран…
Но дно здесь сильно отличалось от того, что на элитных пляжах. Камешки… То ли нога подвела, то ли просто споткнулся, но вместо того, чтобы обрушиться на меня и добить, Кетильгрим с шумом и плеском обрушился в воду. И я не стал проявлять милосердие. Шагнул вперед и двумя руками вбил Вдоводел в просвет между краем шлема и панцирем. Вбил, наступил на спину норега и с изрядным усилием выдернул увязший в позвонке клинок. Выдернул и выпрыгнул на отмель.
А мой противник остался лежать на дне лицом вниз, в багровом «дыму» собственной крови.
Вот так, парни. Пять минут – два лидера минус. Знай наших!
Наших – знали. Не успел я подхватить щит Кетильгрима (мой-то разбит), как в него забарабанили стрелы. А еще я увидел, как легкой танцующей походкой, но очень, очень быстро движется по отмели Медвежонок. Без щита. Щит, как выяснилось позже, он отдал Гудрун. Меч и секира. Страшный оскал. Слюна мочит бороду… Несколько секунд (нореги так и не успели «собрать» строй) – и берсерк уже среди них. А мгновением раньше – жуткий инфернальный рык, от которого подгибаются колени, хочется даже не бежать – забиться в какую-нибудь щель, в раковину, как моллюск… Даже у меня каждый раз под ложечкой ёкает. На врагов же рык действует гипнотически…
И скорость, скорость…
Я смотрю из-под щита. Редко, когда получается увидеть Медвежонка – в действии. Обычно, когда он убивает, я занимаюсь тем же.
Но сейчас в меня летят стрелы, и мне приходится выжидать, скорчившись под щитом…
Медвежонок полосует с двух рук. Как фрезерный станок. Со свистом. Брызги крови. Вопли боли и ярости… Рев накрывает крики норегов, как пароходная сирена – автомобильные гудки.
Было десять – осталось четверо. Эти четверо сумели-таки сомкнуть щиты, отбиваются… Им, наверное, кажется, что у берсерка – сто рук. Еще минус один. Норег падает с топором во лбу. Освободившейся рукой Медвежонок ловит брошенное с дальней лодки копье и швыряет обратно с такой силой, что лучника, в которого оно попало, перекидывает через борт.
А вот и я, мальчики! У меня появилась идея, ради которой стоит рискнуть…
Занемевшие в холодной воде ноги – как две чушки. Но они послушно несут меня по отмели.
Тройка, удерживающая Медвежонка, явно не рада моему появлению. Нет, парни, я не к вам. Прыжок на нашу лодку, с нашей – на чужую… Стрелы так и сыплются, но я успеваю раньше. Помогает то, что на дальних лодках не понимают, чего я хочу…
А хочу я… Мой щит – как дикобраз… А хочу я… Взмах Вдоводела… Я роняю и меч, и щит, цепляюсь за шкот… Я на палубе, меня прикрывают борта. Достать только навесом, а на такое у норегов-стрелков квалификации не хватит… Перекатываюсь, перехватываю, тяну шкот… Эх, мне бы Стюрмирову силенку… Ну да ничего. Ползет парус, ползет вверх… Теперь – закрепить.
Я хохочу. Мне весело. Парус перекрыл просвет между скалами. Представляю, как ругаются теперь стрелки… А что Медвежонок? Минус три. И – задумчиво-ищущий взгляд: кого бы еще порешить?
Если никто не подвернется, он выйдет из транса, сохранив некоторое количество сил.
И тут ко мне приходит Счастье. Мир преображается. Белый Волк взмахивает пушистым хвостом и прыгает с палубы на камень.
Ты пришел, мой Белый Брат! Как я скучал по тебе!
Я отшвыриваю ненужный щит и вспрыгиваю на камень вслед за моим волчарой. Отсюда, сверху, видно, как ползет к нам еще одна лодка. Узкий нос рвет воду, гнутся весла, сгибаются и разгибаются спины… Меня видят трое. Один – на носу и двое на корме. Но сделать они не успевают ничего. Перепрыгриваю на соседний камешек, толкаюсь двумя ногами, взлетаю над водой и после восхитительно долгого полета оказываюсь на плечах согнувшего спину гребца. Мимоходом уколов его в шею, я соскакиваю на палубу и верчусь пьяным дервишем, бросая клинок сразу во все стороны. Красные брызги, мельтешение тел… Вращаясь, я двигаюсь к корме, где кормчий, выпучив глаза, широко разевает рот, а рядом с ним удивительно медленно замахивается копьем совсем молодой безбородый норег в кожаной куртке…
Копье прошивает воздух всего в ладони от моей головы. Молодой с воплем прыгает за борт – успел. А вот кормчий не успевает. Да и куда ему прыгать – с таким железным грузом. Я протыкаю его обшитую бляхами куртку, проворачиваю клинок и, выдернув, разворачиваюсь к тем, кто еще жив. Мне чертовски весело. Я как будто внутри хрустального шара, который вертится, вертится… И высверки моего клинка не дают никому коснуться сверкающей поверхности…
Как всегда, всё кончается слишком быстро. Палуба пуста. Я вижу с полдюжины пловцов, удирающих в сторону третьей лодки, где поспешно ставят парус…
Мы победили.
– Разве это враги? – ворчит Медвежонок. – Хочу настоящих врагов, брат! Настоящих! Таких, как Лейф Весельчак!
