завядшие букеты в вазах и необъятную синь моря. – Ну зачем?
– Что именно «зачем»? – поинтересовалась, с удобством усаживаясь на креслице. – Зачем люди кушают или зачем им друзья? Ты не стой, расставляй на столе свою добычу, я ведь и правда кушать хочу. И у меня тут еще где-то гость голодный бегает, три тарелки ставь.
– У меня там дела…
– У всех дела. С чего ты взял, что у меня их нет? Но дела делами, а обедать ведь тоже иногда нужно?
Я убалтывала его специально, чтобы проверить, вправду Дэс как-то чувствует ученика на близком расстоянии или нет. Оказалось – точно, чувствует. Показался именно в том месте, где неприметная тропка делала поворот к дому и куда я упорно смотрела последние несколько минут. Приостановился на секунду, мрачно рассматривая нас, но едва заметил мой взгляд, сделал безразличное выражение лица и небрежной походкой пошел к нам.
Вот и еще один крохотный пазлик повернулся правильной стороной, а сколько их вообще лежит не на тех местах. Но меня это больше не должно интересовать, ни за что не должно. Потому что если я заинтересуюсь, то обязательно докопаюсь до истины, и тогда мне будет по-настоящему плохо. А я теперь уже не безобидная ботаничка, я ходящая.
И неважно, что я никогда не хотела ею быть и с превеликим удовольствием поменяла бы все острова этого теплого моря на свою двухкомнатную квартирку и ящик черепков, собранных для дипломной. Но невозможно не понимать, что прошлого уже никогда не вернуть назад.
Зато теперь я могу сделать такое, на что не хватило бы возможностей у Томочки-студентки. Значит, я сильнее. А сильные должны быть великодушными. Слабоватый вывод. А утешение вообще детское, но другого у меня нет, стало быть, нужно держаться за это.
Я обдумывала все это и многое другое и молча жевала, даже не замечая толком, что ем. Впрочем, сотрапезники тоже молчали, не считать же беседой вежливое предложение налить вина или не менее учтивую просьбу подать соус.
– Таресса, ты меня слышишь?
– А? – очнулась я. – Нет. Извини, Тер, устала.
– Еще бы, столько людей вывести, – участливо кивнул он. – Может, пойдешь отдохнешь? На втором этаже удобный диван.
– А на то, чтобы вернуться на Риайн… совсем не хватит сил? – осторожно поинтересовался эрг, и это были его первые слова, обращенные ко мне за все время обеда.
– Нет, вы не так поняли. Вывести я могу хоть сто человек, я не от этого устала. У меня душа устала от постоянных обманов. Я не говорю, что у нас все идеально честные и никто никого не обманывает. Наоборот, но там я их как-то умела различать. А здесь никак не привыкну – у вас же еще и магия. И я тут как мячик, каждый может пнуть кому не лень. Только решишь, что кому-то можно поверить, только начнешь привыкать, а он раз – и ногой под ребро. Знаете, у вас ходящие уходят… Я тоже уйду. Сначала сюда, потом посмотрю.
Вот вовсе не это я хотела им сказать. Сорвалось. Черт, и когда я научусь скрывать свои мысли и свою боль, смотреть предателям в лицо с насмешкой и превосходством? Боюсь, никогда. Ну а если и смогу, это буду уже совсем не такая я, какой привыкла видеть себя в зеркале.
– Таресса, – Терезис смотрел не на меня, а в тарелку, – что я тебе сделал?
– Ты и сам знаешь, – печально вздохнула в ответ, – только думаешь, что я не знаю. Как ты мог согласиться стать моим учителем?
– Немытые гархи, – скрипнул зубами Тер, – я ведь знал…
– Ты еще тогда знал, когда сказал, что он трус, – подтвердила я, – помнишь, в избушке? Тебе тогда было очень больно, и врать ты не мог, только я тогда первый раз была в чужом мире и не очень-то обращала внимания на твои слова. Но сегодня я все вспомнила и все сложила. Стоп! Не нужно ничего объяснять. Я уважаю чужие решения. И если ты не против остаться просто напарником, отказываться от тебя не стану. А в учителя попрошу Хенну. Хоть она и попадается на пути много чаще, чем должна по теории вероятности, но не лишена деликатности, и это мне подходит. Ну а он…
Я взглянула на сидящего с каменным лицом Дэсгарда, горько усмехнулась и решительно закончила:
– Он пусть идет по своим важным делам. Даже сама отведу, с доставкой на дом. Но не задаром. Я хочу, чтобы с меня сняли заклинание приглушения. Оно меня унижает. Да и вообще я привыкла жить в полную силу, а не существовать.
– Я согласен, – бесцветным голосом проскрежетал Дэсгард, – только отправишь сейчас.
– Хоть сию секунду. Снимай заклинание.
– Сниму, когда окажемся на месте. Слово эрга. Веди в тот дом в столице, где мы останавливались.
– Немытые гархи! – вскакивая, взвыл Терезис. – Да вы оба сумасшедшие!
– Не вмешивайся! – остановил его взглядом эрг, но я и сама не хотела растягивать болезненную церемонию.
Схватила Дэсгарда за руку, и в следующую секунду мы стояли друг против друга в полутемной комнате, где когда-то Гайтола поила меня чаем.
– Снимай!
– Только ты сразу уйдешь.
– Да уж не волнуйся, не останусь, – отрезала я.
Он сморщился, как от удара, и нарисовал рукой в воздухе замысловатый вензель. Я даже покачнулась от ощущения неожиданной легкости в теле, мыслях, от яркости чувств. Торопливо зажмурилась, чтоб не встречаться с ним взглядом… и рухнула на золотистый песок любимого пляжа.
Просто не могла сразу вернуться на веранду, встретиться взглядом с огорченным Терезисом. Сидела и давилась слезами и обидой, накатывающей волна за волной, как вода на песок.
Напарник сам прибежал, шлепнулся рядом, задыхаясь от бега, плеснул в кубок вина.
– Выпей.
– Я пью вино только по праздникам, – всхлипнула я.
– Считай, что это праздник, – объявил он и сунул мне в руку кубок, а потом поднял бутылку и сделал несколько жадных глотков.
– Шутник-самоучка… и алкоголик…
– Какой есть.
– Это его выражение, – буркнула я. Вспомнила, что собиралась пытать этого партизана, и решительно вытерла слезы. – Ну давай рассказывай.
– Что? – не понял он.
– Все, и с самого начала.
– Тара, я всего не знаю.
– Как ты меня назвал?
– Ты же сокращаешь мое имя.
– Но у тебя получается звучное, а у меня – ящик. Или мешок… не хочу.
– Придумай, какое хочешь, – покорно вздохнул он, – я на все согласен.
Ресса? Бр-р-р… Теса? Еще хуже. Черт, вот имечко…
– Тесса подойдет?
– Это серая горная кошка.
– Да? Жаль, что не тигр, но я согласна. А теперь давай сначала.
– Ты понимаешь, что это личная тайна?
– Не смеши. Не бывает таких личных тайн, о которых осведомлен даже последний ученик в ковене. И не заставляй меня приступать к пыткам.
– Вот теперь ты не смеши. Ты на такое не способна.
– Тер, я очень хорошо понимаю, что ты пытаешься увильнуть, но я не шучу. Я хочу прямо сегодня все знать, и сразу предупреждаю: плакать больше не буду, правда. Я потеряла целый мир – любимого отца, бабушку, дом, учебу, работу в Мексике, – и не плачу. Не стану убиваться и из-за одного человека. Только объясни, это что, правда началось из-за запечатления? Ну? Что ты смотришь так виновато? Тер?! Я ведь даже не подозревала! Только сегодня додумалась!
