— Да. После захода солнца на арену выходят полуночные демоны. Из десяти гладиаторов к утру в живых должен остаться только один. Тут уж без подлянок не выживешь. Зато и деньги можно выиграть конкретные — за один такой бой целое состояние, вот и находятся отчаянные. Прикинь, поутру отсюда целую подводу трупов вывозят. Хорошо хоть сезон игр недолгий — раз в году две недели.
Бр-р-р! В ужасе швыряю на тарелку недоеденную грушу.
— Что за страсти ты мне рассказываешь! Аж аппетит пропал! — И, с надеждой заглянув в глаза Мэту, уточняю: — Но те, что сейчас будут… они… скажи правду!
— Да не бойся ты! — покровительственно заявляет Мэт, допивая сок. — Стал бы я приводить сюда родную сестру! Полуденники на всякую дрянь не размениваются, я же говорил — это спор честных профессионалов. Впрочем, случиться всякое может, как-никак это реальный бой. Но такие моменты бывают очень редко. Да на обычной охоте опасностей гораздо больше, зато… Это клево, систер! Сила! Драйв! Конечно, первые две пары гладиаторов не такие профи, как Череп и Белор, те и впрямь боги, но остальные тоже зачетно дерутся! Просто посмотри внимательно, и ты все увидишь.
Завороженная, перевожу взгляд на арену, где и впрямь уже все готово для поединка.
С интересом разглядываю появившуюся на арене первую пару гладиаторов. Симпатичные молодые — брюнет и рыжий, высокие, физически развитые. Впрочем… Задумчиво откусываю кусочек шоколадного печенья. Движения у них слишком… медлительные, что ли? А-а-а! Понимающе улыбаюсь. Это, наверное, специально — боевой стиль такой.
Дожевывая печенюшку, с нетерпением жду начала поединка. Ах! Сейчас я увижу драку настоящих мастеров. Стандартное приветствие, легкий поклон… Понеслось! С восторгом распахиваю глаза. Вот он, истинно профессиональный бой! Да! Ну в смысле… Машинально закидываю в рот еще одно печенье. В смысле — да, наверное… А точнее… Недоуменно хлопаю ресницами. Нет, ну гоблинский компот! Конечно, я видела поединок Высших, наверно, после него у меня завышенные требования. Хотя… Хи-хи! Ехидно улыбаюсь. А еще я видела драку двух торговок на рынке. Так вот, если честно, те тетки по сравнению с этими дядьками были гораздо убедительней.
Мои щеки становятся пунцовыми от возмущения.
— Ужас… кошмар… жуть… — схватившись за голову, бормочу я, не в силах сдержать бушующие в душе эмоции.
— Тихо, Лика! — толкает меня братец. — На тебя уже народ оглядывается!
— А мне плевать! — гордо заявляю я, сверкнув глазами. — Это настоящее издевательство! Несчастные гладиаторы, не могу смотреть на такую жестокость!
— Да кто пустил сюда мага Жизни? — слышу в соседних рядах возмущенный шепот. — Красотка, конечно, но здесь таким не место! Сейчас причитаниями все впечатление от боя испортит.
— Было бы что портить! — тряхнув волосами, огрызаюсь я. — Выпустили на арену двух тяжелобольных, еще и глазеют на их мучения!
И, с удовлетворением прочитав во взглядах окружающих неприкрытое изумление, припечатываю:
— У рыженького, сразу видно, двухстороннее косоглазие, а у темненького ярко выраженный тремор верхних конечностей!
— Тре… что? — выпучив глаза, переспрашивает преподаватель Мэта из соседней ложи.
— Руки у него трясутся, — поясняю я, положив на язык кусочек мармеладки. И вновь, взглянув на арену, не сдерживаю возмущения: — Да кто ж так оружие держит? Он им что, в зубах ковырять собрался?! У-у-у! Они же сейчас уснут на ходу! Вернее, уже спят! Неужели никто этого не видит?!!
— Лика, я думал, вы — пацифистка, — серьезным тоном заявляет учитель брата.
— Конечно! — уверенно подтверждаю я, делая глоток сока. — Я категорически против насилия и жестокости. Да посмотрев такой бой, кто угодно пацифистом станет! — Со звоном возвращаю стакан на поднос. — Позорище!
Вокруг меня на мгновение воцаряется мертвая тишина. Высокий благообразный старик в одежде простого покроя, но в то же время дорогой и изысканной, медленно обернувшись, смотрит мне в глаза печально и мудро. О! Опускаю взгляд. Я узнаю эту личность — почетный гражданин нашего города, поэт и мыслитель, автор знаменитых философских трактатов.
— Так как прекрасная дева изволила назвать сие явление? — проникновенно интересуется великий старец. — Тремор? Ах, мои достойные седины! Но если так, то, конечно… — Лицо благородного мыслителя вдруг озаряется лукавой мальчишеской улыбкой. — И где там мои яблочки?
А-а-а!!! Инстинктивно закрываю уши. Почтенный дедушка, засунув в рот два пальца, залихватски свистит и, вытащив из бумажного свертка абсолютно гнилое яблоко, радостно швыряет им в гладиаторов. Шмяк!
Ы-ы-ы-ы!!! Трибуны отзываются возбужденным ревом. Бряк! Шлеп! Бамс!
— Ить! — обиженно восклицает юная горожанка. — Не докинула! Ничего, сейчас…
Тоненькая холеная ручка уверенно вытаскивает из изящной корзинки протухшее яйцо. Брезгливо морщится прелестный носик, но в глазах непобедимый азарт. Резкий замах! Хлоп!
— Попала, попала! — приподняв пышные юбки, красотка пускается в пляс.
Плюх, плюх! Под ноги незадачливым бойцам весело прилетает пара заплесневевших репок. Два торговца, сразу видно — отец с сыном, восторженно обнимаются, чрезвычайно довольные друг другом.
А вокруг… Крики, визг, свист, площадная брань. Светопреставление, иначе не скажешь! С вытаращенными глазами наблюдаю за происходящим. Елочки зеленые, сколько же счастья на лицах! Здоровый деревенский парень, явно непризнанный чемпион по метанию ядра, с молодецкой удалью закидывает на арену огромную перезревшую тыкву. Ба-бах!!! Хряп! Бзынь! Угу, семечки во все стороны разлетелись. Чем-то похоже на осколочную гранату, как в иномирских фильмах показывают. С трудом захлопываю раскрывшийся рот. Ну и дела…
— Ну, систер, ты даешь! — Мэт награждает меня ехидным взглядом. — А меня еще за идиотские выходки лупят! Да мне до тебя расти и расти!
Юное дарование протягивает мне высокий бокал кристально чистой минеральной воды с аккуратными кубиками льда:
— На-ка освежись лучше, а то еще драку фанатов Черепа и Белора замутишь! Ужас, кого я привел!
Залпом выпиваю прохладную минералку. Упс… В голове резко проясняется. Похоже, братец добавил в напиток успокаивающее заклинание. Хи-хи. Не удивлюсь, если и антиалкогольное тоже. Трезвыми глазами окидываю происходящее на трибунах. Ешкин тролль! Вот это я отличилась — массовые беспорядки во всей красе! Никогда не думала, что способна на такое! И гладиаторы бедные — досталось им ни за что ни про что! Перевожу виноватый взгляд на арену. А впрочем…
— Пожалуй, я была излишне эмоциональна. Но по сути… — Еще раз взглянув на горе-бойцов, добавляю твердо: — Но по сути я от своих слов не отказываюсь! Так, как они сражаются… — Легко поднявшись с кресла, делаю несколько шагов по ложе. — У нас же не рабы, как в иномирском Древнем Риме! Эти парни сами выбрали себе занятие, никто их палкой на арену не загонял. А ведут они себя… — недовольно поджав губы, старательно подбираю в уме пример для сравнения. — Это то же самое, как если бы меня вызвали к постели тяжелобольного, туда, где счет идет на минуты, а я, вместо того чтобы, схватив все необходимое, мчаться исполнять свое предназначение… Да, если бы я вместо этого вначале полчаса красоту наводила, а потом еще полчаса, зевая, обсуждала великосветские сплетни! — Взяв с подноса сладкую пастилку, с гордым видом усаживаюсь обратно в кресло. — Да ты посмотри на них! Ну как можно настолько ненавидеть свою профессию? Им же наплевать! На всех и на все! И даже на самих себя!
Мэт с обалдевшим видом провожает взглядом гладиаторов, покидающих арену под злобные крики и улюлюканье толпы.
— Ну ты, елкин дрын, загнула! — Покрутив в руке огрызок яблока и прикинув расстояние до арены, братец с разочарованным вздохом возвращает его на поднос. — А вообще они и впрямь отмороженные! Обычно так и делают: после исторической реконструкции специально выпускают на арену слабых бойцов, чтобы публика отдохнула перед поединком чемпионов. Но таких тупорылых я натурально еще не видел, хотя мы с папой в прошлом году почти на всех боях были. И аура у них странная. Как будто парни на пляже загорают и лопухами от комаров отмахиваются. Жесть! В руках смертоносное оружие, а в глазах —
