готовый прихвастнуть и обожающий удивлять приятелей. Он и ушами выучился шевелить для того, чтобы ребят завлекать.
– Чего? – навострилась эльфиечка, расправившись с простой горбушкой хлеба с таким аппетитом, которого никак не могла дождаться от своей подопечной бедная нянюшка, какими только разносолами не потчевавшая привередливую малоежку.
– Коней в стойло призрак привел! О!!! – округлив глаза и разведя пошире руки, таинственно зашептал Люка. – Я самолично слыхал, как старшему конюху Нару об этом наш конюший Вайсах говорил. Мужик мужиком, только сквозь него все просвечивает, как через стекло! И утром явился, не в полночь!
– Ага! Я тоже слышала, – перебив, похвасталась Минсула, обламывая кайф обиженно зафыркавшему приятелю. Пара косичек с зелеными ленточками, подвязанными колечками у ушей, и кудряшки придавали девочке вид вечно удивленного барашка. – Он коня принца Нрэна и еще одного незнакомого вороного жеребца, норовистого, как огонь, к конюшням привел, велел позаботиться о лошадках и исчез.
– Здорово! – разгорелись карие глаза Мирабэль. – А поглядеть на них можно?
– Отчего ж нельзя, – с расстановкой проговорил Девин. – Это ж призрак исчез, а не кони. Грема-то в его обычное стойло отвели, к королевским лошадям, туда нам лучше не соваться, а вот вороного пока к нам на выдержку поставили. – Мальчик кивнул на дальний ряд стойл, куда помещали новеньких животных, перед тем как определить на постоянное место в конюшне. – Только расседлать он себя не дал, хотя водицы испил.
Гигантская конюшня делилась на сектора, за каждый из которых отвечала своя «бригада» работников. Самым почетным считалось обхаживать лошадей, являющихся собственностью членов королевской фамилии, к этому священнодействию допускались только самые опытные коневоды. В одном из стойл престижного сектора стояла и личная лошадь Бэль, красавица эндорских кровей, картарка Звезда, приобретенная для сестренки Кэлером во исполнение пункта договора бартерного обмена: желания девочки на Карту из Колоды Либастьяна[6].
Друзья же Мирабэль крутились на посылках в секторе для новеньких лошадей и животных, предназначенных для служебного пользования – обычно их предоставляли гонцам, королевским посыльным и гостям невысокого ранга. Именно поэтому младшую принцессу никто из ее новых приятелей не видел в глаза иначе как в «обносках» с плеча брата.
– Пошли, что ль, а то Вайсах иль Кудин нам живо работу отыщут, коли заметят, что без дела слоняемся, – подхватился с места падкий на авантюры Люка.
Ребятишки, искусно избегая столкновения с конюхами, всегда готовыми дать сачкующим малькам дюжину-другую срочных поручений, поспешили к стойлу загадочного жеребца. Пронырливой малышне, устроившей из своей вылазки игру в разведчиков во вражеском замке, удалось пробраться незамеченными к нужному ряду стойл.
Дети целиком погрузились в мир фантазии. Они так увлеклись отработкой крадущейся, неслышной походки, необходимостью при малейшем признаке опасности прятаться в тени стойл или даже в самом стойле за массивным крупом коня, оглядываться по сторонам, что совсем забыли о реальной опасности столкнуться нос к носу не с вражеской армией, а с реальными людьми. Появление в такую рань пары мужчин у главного входа в конюшни стало для ребят полной неожиданностью.
– Не извольте беспокоиться, ваше высочество. Уверен, это тот самый знатный жеребчик, о котором говорит герцог Лиенский! Горяч как огонь, норовист, так под седлом и остался, в руки конюхов не дается. – Глухой рокот главного конюшего Нарга застал детей врасплох.
– Прекрасно, – ответил другой, хорошо знакомый юной принцессе голос.
Нарг и принц Лейм свернули и оказались у стойла вороного Огня одновременно с «разведчиками». Нарг, души не чаявший в лошадях и лишь по необходимости терпевший людей, раздул ноздри так грозно, словно ему сыпанули туда щепоть перца, глянул на ребятишек и опасно побагровел. Пошедший складками лоб не обещал детям ничего хорошего. Это мог прочесть любой, даже не имевший никакого опыта в хиромантии и физиогномике человек, а уж тем более юная эльфийка, обладающая ментальным даром. Ребятишки охнули и попятились, вжали головы в плечи в ожидании нагоняя, Фирт обреченным тоном предсказателя шепнул: «Выпорют! Точно выпорют!»
А принц уставился на спутницу ребятни и изумленно выпалил:
– Бэль! Что ты тут делаешь?
Рассекреченная столь банальным образом Бэль решительно выступила вперед и, упрямо вскинув голову, величественно ответила брату:
– Прекрасный день, Лейм, я гуляю, захотелось поглядеть на жеребца, которого привел призрак. Эти слуги, – последовал благосклонный кивок в сторону перепуганных ребятишек, – любезно проводили меня.
– Ваше высочество, – сообразив, что к чему, поклонился старший конюх по-мальчишечьи обряженной малявке. При всей своей общей антипатии к созданиям, лишенным четырех ног и хвоста, королевскую семью Нарг глубоко уважал, ведь именно они давали ему право заниматься любимым делом.
– Она и правда принцесса? А я-то думал, балованная дочка старшей кухарки! – оторопело пробормотал Люка и отодвинулся от Мирабэль. Молча попятились и три его приятеля, причем Девин слегка замешкался, глянул на эльфиечку так, словно давно что-то подозревал, и его худшие подозрения сбылись.
Бэль беспомощно обернулась к друзьям, теперь уже бывшим друзьям, и прочла на их лицах и в душах ранящую чувствительное сердечко истину: отныне между ними встало нерушимой стеной знание о сословном различии. Почтение, недоверие, отчужденность, страх, зависть, разочарование – волна этих чувств заставила богиню-эмпатку задрожать и отвернуться, глаза опасно заблестели непролитыми слезами. Компания ребят, чудом избежавшая трепки благодаря заступничеству принцессы, прыснула назад, в глубину конюшен.
Узнавший Лейма жеребец тихонько заржал, стукнул копытом, подался вперед. Принц машинально материализовал на ладони крупное яблоко, протянул коню, потрепал его по холке и попросил:
– Ты уж тут не буянь, приятель, дай людям за тобой поухаживать. Незачем под седлом маяться, упрямец. Потерпи капельку, Элегор тебя скоро заберет!
Огонь, с аппетитом хрупая яблоко, закачал головой, задергал ушами, словно понял слова бога, и покосился на Нарга без прежней хищной враждебности, подходящей скорее какому-нибудь людоеду, нежели красавцу-жеребцу. Старший конюший медленно протянул руку и коснулся сбруи коня, тот не стал вырываться. Нарг почтительно поклонился членам королевской семьи, и его заскорузлые пальцы привычно заскользили по ремешкам, развязывая и расстегивая их с поразительной легкостью.
– Пойдем, сестренка. – Лейм, чутко уловивший боль девушки, шагнул к ней, опустив теплую руку на подрагивающее плечико. Придерживая принцессу, бог обратился к Наргу: – Вижу, Огню, несмотря на загадочность его появления, оказан должный прием. Примите мою благодарность за усердие, старший конюший. Я извещу герцога Элегора, и в ближайшее время он прибудет за своим конем.
Когда Лейм и Мирабэль вышли из конюшни, девушка подняла грустные глаза на брата и скорбно спросила, будто на траурной церемонии:
– Они теперь не будут со мной дружить, а все потому, что узнали: я – принцесса?
– Прости, малышка, я не хотел мешать твоим играм, – покаялся Лейм, отнюдь не собиравшийся читать сестренке мораль по поводу неподходящей компании, но вынужденный говорить ей правду. – Только ребята из конюшен не способны стать настоящими друзьями для принцессы Лоуленда. Не в том дело, что ты – богиня, а в том, что они – всего лишь человеческие детишки, ухаживающие за лошадьми. У каждого из вас свой путь в жизни, свои судьба и предназначение.
– Нам было так весело вместе, а теперь они боятся даже смотреть на меня прямо и никогда не возьмут булочек, которые я приношу, и мы не поиграем в конюшнях. Почему, стоит мне найти друзей, как я их тут же теряю? Это несправедливо, – заупрямилась девушка, нахмурила бровки и накрутила прядь рыжевато- каштановых волос на указательный палец.
– К сожалению, малышка, жизнь не всегда справедлива, как бы нам ни хотелось этого, – мягко признал романтичный принц.
Бэль тяжело вздохнула, ковырнула носком сапожка землю и пробормотала:
– Жаль.
– Но ты – богиня, а значит, обладаешь властью менять жизнь по своему усмотрению. Кроме того, у тебя
