по шее. Принцесса, сидя за столом (похоже, Лейм ухитрился переломать не всю мебель), как раз листала что-то ветхое, большое, исписанное мелкими витиеватыми рунами и чрезвычайно бедно иллюстрированное. Короче, у богини были заняты обе руки. Одна придерживала тонкий, просвечивающий, местами сильно потертый лист, вторая делала пометки в тетради.
С ходу сунуть нос в записки леди Ведьмы у герцога не получилось. Стоило ему приблизиться, Элия закрыла тонкую тетрадь, где, кажется, вычерчивала какую-то замысловатую схему вместе с таблицей, и книгу. Зато обложку фолианта Элегор для собственного удовольствия разглядел и недоуменно присвистнул:
– Жуар Лузон «Пожинающие смерть»? Чего это тебя на такую пургу потянуло? Он же пройда, мистификатор и болтун. На каждое правдивое словечко три короба врак!
– Не спорю. Но даже в ворохе вранья можно найти крупицу истины, уцелевшую именно потому, что она была схоронена под наслоениями лжи, – спокойно откликнулась богиня, поднимаясь со стула и с удовольствием потягиваясь. Элегор как скульптор и мужчина не мог не отметить гибкого совершенства точеной фигуры под облегающим нежно-голубым платьем, но никакого душевного волнения поза женщины у него, к вящему облегчению, не вызвала. Время от времени герцог устраивал себе проверки такого рода и каждый раз с радостью убеждался в том, что он ни капельки не влюблен в леди Ведьму.
– Тебе виднее, – с сомнением пожал плечами мужчина.
С одной стороны, он не шибко в это верил, поскольку как-то пытался читать другую книгу Жуара, соблазнившись названием, не менее интригующим, чем «Пожинающие смерть», и едва не вывихнул на этом бреде последние мозги. Кажется, это было «Колесо вечных перерождений», полное собрание чуши и домыслов об инкарнациях. Но с другой, не стала бы Элия заниматься откровенной фигней ради розыгрыша приятеля. Скорее всего, богиню заинтересовало нечто настолько таинственное и загадочное, что здравой информации по этому вопросу не имелось вовсе, или она была ничтожна, поэтому поневоле пришлось обратиться к менее правдивым, а то и вовсе лживым источникам.
Впрочем, правдивость и удобочитаемость Жуарова опуса, так же как и научные изыскания подруги, сейчас заботили Элегора гораздо меньше наличия физиономии принцессы на Карте из Колоды Либастьяна и скромной подписи «Джокер» под портретом. Прикрыв свои записи защитными чарами, Элия подняла взгляд на приятеля и чуть насмешливо поинтересовалась:
– Что-то вы с меня глаз не сводите, герцог. Уж не влюбились ли?
Элегор, испытующе глазевший на принцессу, то ли пытаясь найти в ней что-то доселе невидимое, то ли уже найдя это самое неизвестное и стараясь идентифицировать находку, поспешно отшутился:
– Упаси Творец! Это я, наверное, после похода к белым братьям не успел оклематься, так по всем соскучился, не то что тобой, даже Энтиором любоваться готов!
Не признаваться же было герцогу в попытке определить на глаз, похожа Элия на Джокера или не похожа.
– Воистину тяжелый случай, – сочувственно согласилась принцесса, подходя к дивану, и практично уточнила: – Надеюсь, провалы в памяти тебя не мучат?
– Нет, – хмыкнул Элегор, моментом просекший, куда клонит коварная леди Ведьма. – Все помню. У Лейма был, теперь явился к тебе – рассказывать. Ты, кстати, парня простишь или нервы трепать будешь?
– Не кажется ли вам, герцог, что вы опять суете нос не в свое дело? – холодновато уточнила Элия, постукивая пальцами по мягкому подлокотнику дивана, поэтому воинственной дроби у нее не получилось.
– А не кажется ли принцессе Элии, что героический спаситель задницы ее драгоценного кузена от белых фанатиков достоин некоторой благодарности? – совершенно явно «намекнул» в ответ Элегор, нависнув над богиней и поставив руки на спинку дивана по обе стороны от ее головы.
– Нет, галлюцинациями я не страдаю, о сумасбродный спаситель задниц. Так чего ты хочешь? – спокойно, почти лениво осведомилась женщина, справедливо полагая, что обычная ее плата приятелю без надобности. Хоть какое-то приятное разнообразие!
Элегор, приготовившийся к небольшой перебранке, сделал вдох, проглотил оказавшиеся ненужными слова, опустился в кресло рядом и начал быстро перечислять:
– Прости Лейма без всяких условий и своих обычных ехидных шуточек, не мучай парня. А когда будешь очередной Семейный Совет созывать, ты ведь обязательно сделаешь это, как-никак Карта новая нашлась и новый брат к ней, позови на ваше сборище и меня.
– А ваша светлость не лопнет от жадности? – небрежно поинтересовалась богиня, потирая подбородок.
– Не-а, – с показной уверенностью нахально протянул Элегор.
Элия немного подумала и деловито ответила:
– Кузена я прощу безо всяких условий. Что же касается Совета, то не мне одной решать. Я вынесу на обсуждение родичей предложение о приглашении тебя как одного из главных участников последних событий и буду отстаивать его. Но если братья станут активно возражать, вызывать тебя не стану. Однако разрешу Лейму пересказать тебе все, касающееся Колоды. В обмен я желаю посмотреть, как ты справился с Белым Братством. Визуализация может весьма пригодиться мне как козырь при отстаивании права присутствия на Совете спасителя Нрэна и Эйрана.
По той фигуре, в которую сложились пальцы принцессы, Элегор сообразил, о чем она говорит. Элия имела в виду чары проникновения в сознание, позволяющие просматривать определенные эпизоды из пласта воспоминаний, избранные по обоюдному согласию обладателя и приглашенного «клиента». В Лоуленде такая магия не нашла широкого применения, поскольку обладала закономерным побочным эффектом. В процессе произвольного просмотра воспоминаний возникал непроизвольный обмен эмоциями, правдивее любых лицемерных слов отражающими глубокое личное отношение сторон друг к другу. Куда более серьезное, чем те крохи, которые перепадали абонентам заклинаний связи. Избежать этого не получалось даже у колдунов с самым дисциплинированным рассудком. А посему маниакальная скрытность лоулендцев не позволяла спокойно относиться к таким откровенным чарам, чреватым нежелательными последствиями.
– Только этот эпизод? – уточнил герцог. Его смущала не перспектива раскрытия перед Элией питаемых к ней чувств, Элегор ведь никогда и не скрывал, как относится к леди Ведьме, его настораживала возможность проникновения ее в другие воспоминания, в частности, в память о недавнем извлечении Карты из пещеры-сокровищницы.
– Разумеется, – снисходительно усмехнулась принцесса. – Мне нет нужды в меркантильных или познавательных целях препарировать ваши сумасбродные мозги, герцог.
– Боишься заразиться? – понизив голос, шепнул Элегор, с точностью копируя интонации вампира- соблазнителя, готового впиться клыками в горло одурманенной жертвы, млеющей в его объятиях.
– Дрянь к дряни не липнет, – насмешливо фыркнула Элия и односложно вопросила: – Ну?
– Тогда договорились, если запнусь, напомнишь пару словечек. – Герцог пододвинул кресло поближе к дивану и протянул богине руку ладонью вверх, словно предлагал сыграть в «тяпки-ляпки».
Принцесса подалась вперед и накрыла ладонью ладонь мужчины, их пальцы переплелись,
Часть многоуровнего сознания богов воспринимала текущую реальность, они ощущали свои тела, тепло переплетенных рук, биение сердец, дневной свет, заливающий гостиную, расположенные где-то в мирах церкви, щекотку молитв, исходящих от поклоняющихся им созданий, однако одновременно Элия и Элегор погружались в иное видение.
Неохотно затухал торжественный, рокочущий звон серебряного колокола. В просторном помещении – торжественном белом зале с росписью, гобеленами и мозаиками, воспевающими славу Света, за большим столом один за другим возникали белые братья. Элия узнала их по педантичному описанию Нрэна. Кентавр, нервно прядающий ушами, помахивающий кипенно-белыми крыльями блаженный летунец, суровая
