- Так, дыши.
Потом будем нянчиться. Сейчас ее вытащить надо.
- Вдох, считай до десяти и выдох. Слышишь?
Кивок.
- Вдох! Вот так... выдох. Умница. Еще дыши... правильно все.
Она постепенно успокаивалась, и в какой-то момент даже улыбнулась, робко, извиняясь за то, что заставила нас волноваться. Похоже, нельзя затягивать с разговором.
В городе ощущалась близость зимы. Юго вдыхал сырой воздух, наслаждаясь оттенками его вкуса. Отсыревший камень. И дерево. Черная смола, которую привозили в бочках, укрывая их прошлогодним сеном. Алхимики сварят потом кожные зелья, смрадные, едкие. Для этих зелий уже делают кувшинчики с широким горлом, примешивая к красной глине ассурский песок...
На пристани выгружали свежую ворвань в толстых, лоснящихся бочках. В старых - варенец, а в новых, помеченных красными крестами - сыроток. Этот уйдет дороже, глядишь, прямо с пристани. И вонь ворвани перебивала запах рыбьей требухи, которую вычищали из трюмов, полугнилую, мешаную с крысами и остатками хребтов. По воде плыли масляные пятна. И старый шкипер дымил, табаком заглушая горький привкус в легких.
Юго почти дошел до точки - уже виднелись впереди низкие здания складов с разноцветными, многажды латаными крышами - когда раздалась переливчатая трель.
Шлюхи нырнули в тень.
Матросы ускорили бег, и бочки с грохотом полетели с настила. Шкипер переложил трубку с левого угла губ в правый. А на пристани появились синие плащи.
Юго едва успел убраться с пути.
Редкая цепь, но плащи - это не городская стража. Движутся неспешно, расслаблены, даже ленивы, только впечатление это обманчиво. Лучше не пробовать сбежать. И Юго замирает, сутулясь.
Если охота за ним...
Невозможно. Он вел себя тихо.
Настолько тихо, насколько сил хватало. И недоучка должен был бы расслабиться... не успокоиться - он вовсе не глуп, но расслабиться. Немного.
Оцепление прошло мимо Юго, не удостоив и взглядом. Значит, все-таки склады... типография. Плохо. Уже пятая за прошедший месяц. И с каждым разом новую искать становилось все трудней. Деньги ничто, когда на кону голова.
В другой раз Юго тихо ушел бы - ему не было дела ни до типографии, ни до хозяина ее, которому грозила незабываемая ночь в подземельях Замка, ни до прочих глупцов... но имелось одно нехорошее обстоятельство. К счастью, Юго знал, куда направиться.
Пристани хорошее место для крыс и тех, кто желает остаться незамеченным.
Гудо, прозванный Шепелявым по причине отсутствия некоторых зубов, из-за чего речь его сделалась неразборчивой, не стал ждать, когда Синие выломают дверь.
Лишь только услышав тревожный свисток - не зря, ох не зря Гудо приплачивал местным шлюхам за пригляд - он подхватил куртку и бодрой рысью кинулся в комнатушку.
Нет, конечно, жаль было бросать все... станки, почитай, новые. Рамки не обкатанные. Шрифты в двойном наборе. И даже пунсоны, с которых уже сам Гудо мог бы шрифт отливать, какой надобно. Не говоря уже о таких мелочах, как запас краски, бумага и те самые листовки, уже перевязанные и готовые к отправке. Пасквиль, конечно, но... золотой в прямом смысле слово. Лично Гудо ничего не имел против Их Светлости, которую в глаза не видел. Но бизнес - это бизнес. И если кто-то там, в Верхнем Замке, готов вывалить талер за листовку, то Гудо будет их продавать.
Он выбил доску в полу и выгреб мешочки с золотом. Не так много, как рассчитывал... найти бы ту суку, которая сдала его. А что сдали, тут Гудо не сомневался: место он сам выбрал, тихое, спокойное, накатанное. И вот тебе, недели не прошло, как выследили, собаки...
Ничего. Гудо - матерый.
И с Их Сиятельством снова никак встречаться не желает. А потому уйдет, не прощаясь.
Он открыл шкаф и, забравшись внутрь, надавил на неприметный рычажок. Задняя стенка раскололась пополам. Гудо пинком расширил щель и оказался в узком проходе. Через пару шагов тот сузился еще больше. Пришлось на четвереньки встать. Ничего, Гудо не гордый и не брезгливый. Крысы сами разбегались, а про то, что хлюпает под его руками, Гудо старался не думать. Главное - золотишко при нем.
А есть золотишко и жизнь будет...
Выход был завален мусором, и Гудо пришлось выкапываться наружу. Человек, поджидавший его, не спешил помочь.
- Рад, что ты сбежал, - сказал он, глядя, как Гудо отряхивается от очистков, гнилых веревок и чего-то еще, волокнистого, осклизлого.
Гудо ответил матом.
Говорил он искренне, от души, избавляясь от пережитого страха. И замолчал, когда рот вдруг наполнился кислой слюной. А в брюхе закололо... так сильно закололо, что прям невыносимо. Гудо схватился больное место прикрыть, но оказалось, что в боку у него стальное перо торчит. Из тех, которые шлюхи с собой носят.
- Ты... - хотел сказать, но слюны стало слишком много. И она полилась из горла, мешаясь со рвотой и кровью. Ноги подкосились.
- Рад, - повторил человек, ногой переворачивая Гудо на спину, - что ты выбрался.
Он раздвинул немеющие губы и затолкал в рот что-то твердое, круглое...
Десятью минутами позже из лаза появится другой человек. Он выползет и, наткнувшись на тело, выругается: мертвец - не то, чего Их Сиятельство ожидают.
Впрочем, пенять за медлительность тан не станет. Он пройдется по типографии, касаясь машин, перебирая литеры в ячейках шрифтов. И листовки, лежащие на отдельном столе в связках по дюжине, вниманием не обойдет.
- Хоть бы новое что придумали, - тан почешет подбородок и, наконец, обратит внимание на мертвеца. - Ну что, Гудо, свиделись? А я ж тебя, паскуду, предупреждал, что в следующий раз зубами не отделаешься.
Тан обернет руку батистовым платком и сунет в рот мертвецу. Вытащив золотой талер, поднесет его к свету. Монета будет самой обыкновенной, ничем не отличающейся от тех, которые найдут в поясе Гудо. И ни у кого не возникнет желания пояс этот присвоить.
Во всяком случае сейчас, когда Их Сиятельство видели.
Позже в типографии - оцепление снимут, а тело унесут, но нюх портовых крыс любого размера подскажет им держаться подальше от складов - появится еще один человек, которого если кто и знал, то в жизни в знакомстве этом не сознался бы.
- Мальчик мой, лучше б ты выспался разок, - скажет он, стягивая перчатки из белой лайки. - Это отребье и другие погонять могут.
- Потом. Смотри, что получается.
Урфин сцепил пальцы за головой и потянулся, пытаясь подавить зевок. Спать ему и вправду хотелось, но он уже привык к этому желанию. Сперва дело. Сон - позже.
Когда-нибудь.
Например, после завтрашней встречи, которая кое-что да прояснит по "Золотому берегу". Но о завтрашней встрече он подумает завтра. Сейчас следовало разобраться с типографией.
- Во-первых, Гудо закололи и в пасть монету сунули. И значит, он был знаком или с Тенью, или с кем-то ему близким. Во-вторых, посмотри. Здесь почти все новое. Этому сквалыге не просто хорошо платили. Ему тут все обустроили... и я вот подумал, к чему добру пропадать?
Магнус прищурился и взмахом руки велел продолжить.
- Гудо - мелкая мразь. Он никогда не занимался печатью. И значит, их прижало почти в край.
