городском диалекте, то ли просто по-русски — со сноровкой профессионального офицера:
— Идем тремя цепями. В цепи интервал — восемь шагов, между цепями — полсотни. Ни в коем случае не останавливаться, кто встанет — погибнет. Кто ляжет — погибнет тоже, только вперед!.. Первая цепь…
Олег зевнул, аккуратно поставил винтовку на ящики, взял автомат. Зевнул снова, засмеялся:
— Нервы.
— Сейчас успокоимся, — Йерикка поелозил плечом под ремнем «дегтярева». Олег приказал Богдану:
— Рядом держись… Эрик, ты про ТО сообщил кому? А то ведь…
— Кому нужно — уже знают, — отрезал Йерикка. — Смотри, батюшка наш тут. Отец Елпидифор негромко молился. Большинство лесовиков повторяли слова молитвы с просветленными лицами, спокойные. Кто-то крикнул:
— Племенами сбивайтесь, племенами, так сподручнее!
Вокруг Гоймира начали скапливаться Рыси — и мальчишки и бойры. Елпидифор возвысил голос, провозглашая "на одоление супостатов", а на бруствер поднялся старик в головной повязке Вепрей и, молча отдав приветствие Солнцу, зашагал вперед, выставив перед собой АКМ. Левее выскочил молодой парень в камуфлированном бушлате, потянулся и, свистнув, крикнул:
— Па-ашли, славян! — а потом, чуть пригнувшись, пошел следом за Вепрем.
"И они тут, — неожиданно тепло подумал Олег, ощущая, как уходит нервная дрожи, оставляя спокойствие и собранность. — Мы все тут! Много нас!" А в следующий миг он уже стоял на бруствере и, подняв автомат над собой звонко крикнул:
— Рысь! Вперед! — и подмигнул Гоймиру: — Прости, князь, вперед тебя вылез?
— Все там будем, — ответил Гоймир, выскакивая следом: — Рысь! Рысь! Рысь! До боя!!!
Держаться прямо оказалось совсем легко, а голова стала какой-то пустой… Слева шагал Йерикка, справа — Богдан, впереди, в первой шеренге, обогнав Олега, оказался какой-то парень из Коней, кто сзади — Олег не знал, он не оглядывался. Оглядываться было страшно. Не смотреть вперед почему-то, а именно оглядываться. В строю завыли волынки, загудели согласно, их перекрывал резкий визг кувиклов, а потом Олег увидел племенные стяги. И один из них — в руках обогнавшего его Гоймира. Он нес стяг в вытянутых руках.
Первая настоящая атака! Не нападение из засады, не оборона, а атака на врага!
Он еще раз взглянул на плещущееся в холодном ветру знамя, и вдруг ощутил, как в нем растет странное — яростное, ликующее и невероятно сладкое — чувство, вытесняющее все остальное, все мысли, все мечты и все желания. Он состоял, сейчас только из этого чувства — чувства Атаки. Олег пере стал различать людей вокруг. Они бежали, и он бежал, и он знал, что это люди, больше того — его друзья. Но сейчас они казались ему чем-то единым, слитным и несокрушимым, как неостановимый таран, оно ванный, сталью, на ударе в ворота вражеского города…
Они атакуют! Они атакуют врага! Не прячутся, не стреляют из засады, а по-настоящему НАСТУПАЮТ!
Но что же защитники высоты? Вот с их стороны стукнул пулемет… а потом…
ЧТО ЭТО?!
Они заметались. Кто-то бросился назад со склона. Кто-то просто носился из стороны в сторону. Вскочил офицер, махая винтовкой, что-то кричал своим солдатам — и, скорчившись, скатился куда-то в сторону, мимо него побежали…
"Да они же бегут! — понял Олег внезапно, с удивлением, переходящим в восторг. — Они бегут, они боятся нас!" — и мальчишка заорал во всю силу легких:
— Они боятся нас! ОНИ БОЯТСЯ НАС!
Не воевавшему — не понять, как это прекрасно, какое ощущение переполняет человека, когда он видит сильного и наглого врага — бегущим от него…
— Боятся нас! — звонко закричал Богдан. — Гляньте, бегут! Йа-а-а-а-а!!!
— Ры-ы-ысь! — закричал Гоймир, и шеренги откликнулись разноголосым, но дружным боевым кличем…
Нет, не все бежали, конечно. Кто-то еще стрелял с высоты, и парень, бежавший впереди Олега, вдруг остановился с каким-то нелепым подскоком, повернул к землянину на глазах белеющее лицо и рухнул под ноги Олегу с развороченной грудью. Олег перескочил через него, пробежав в первый ряд и не думая, что стреляют теперь прямо в него.
И понял, что ДОБЕЖАЛИ, только когда увидел у самых своих ног стоящего на коленях стрелка. Протягивая руки, тот выкрикнул:
— Ради бога!.. — и больше ничего не успел крикнуть, потому что Олег с маху ударил его прикладом автомата в висок и перепрыгнул через ткнувшееся во взрытую, бесснежную землю тело.
Олег догнал Гоймира и побежал рядом. Сбоку появился Богдан — беззвучно перекосив рот, он от бедра поливал траншею, в которой визжали и дергались какие-то брызжущие алым комья — и Олег расслышал черную брань, которую выплевывал мальчишка. Навстречу со штыками наперевес как-то неуверенно приближались стрелки, и лицо Гоймира было вдохновенным, как на памятнике героям Великой Отечественной…
Свишш! Удар меча срезал один из штыков, стрелок подался назад с испуганным лицом, и Олег, пнув его в пах, разрубил от правого плеча до позвоночника. Впереди суетилась большая куча, мелькали штыки, мечи и чеканы, видно было, как упал один из горцев… следом вывалялся из драки стрелок с раскинутыми руками, в его спине торчала секира — обычный лесовиковский топор.
— Туда! — выдохнул Гоймир. Олег кивнул, споткнулся, едва не упав… и увидел поднявшегося откуда- то из земли (так показалось) данванского офицера — без шлема, с оторванной правой рукой. Бледное лицо данвана искажала такая ненависть, что было жутко глядеть, левой рукой он поднимал ракетный пистолет.
— Стод… — выдохнул данван, — рагр…
Олег рванулся, занося меч и опаздывая… Пистолет в руке офицера дернулся — и пуля попала в правое плечо Богдана, прыгнувшего наперерез. Даже не вскрикнув, мальчишка начал оседать к ногам окаменевшего на миг Олега… но уже через мгновение меч землянина раскроил голову данвана. Не глядя на убитого, Олег бросился к другу.
— Богдан! — крикнул он, падая на колени и вонзая меч в землю рядом. Автомат больно ударил по спине. Развороченное плечо Богдана дымилось, сразу в нескольких местах лилась кровь. Олег поднял Богдана под спину и, прижав к себе, заглядывал в лицо: — Богдан, ты что?! А ну не смей!
— Вольг… вперед… стяг береги… — глаза Богдана неудержимо закатывались под лоб, и Олег крикнул:
— Не умирай!
Опустив мальчишку наземь, он, помедлив, положил ладони на рану. Олег не знал, так ли он делает, он не знал, можно ли вообще остановить кровь из такой дыры. Ему просто ОЧЕНЬ хотелось, чтобы Богдан жил, и он держал руки, думая только об этом и шепча:
— Погоди… сейчас… сейчас…
— Вольг… больно… — застонал Богдан, и Олег, подняв руки, увидел, что жуткая дыра стала еще более жуткой — почернела, пошла какими-то комьями… но больше не кровоточила! Всхлипнув, Олег отчаянно огляделся. Мимо двое лесовиков тащили третьего, закинув его руки на плечи, и Олег крикнул отчаянно и зло:
— Сюда! Ко мне! Тут раненый! Ко мне, застрелю!
Один из лесовиков потащил «своего» дальше, а другой — здоровенный медведеподобный бородач лет за сорок — повернул на крик.
— Не вопи, — прогудел он спокойно. — Давай его сюда. Ничего, жив будет малец. Донесу, тяжесть- то!
Он легко поднял Богдана со всем оружием на руки. Тот не выпускал из холодных пальцев руку Олега, повторяя:
— Больно… Вольг, больно мне так-то… больно…
