– Весело, – протянул, откидывая прибор на стол.
– Я уже докладывал вам, товарищ полковник, – заметил аналитик.
– Я помню ваши приблизительные выкладки лейтенант, – бросил хмуро и уставился на Целиковского. – Поднимай Лавричева и пусть его ребята берут графа. Пора ему домой.
– Память стерилизовать?
– Глупый вопрос, капитан.
Понял, – кивнул тот.
– Тебе не кажется, что пора и мою девочку возвращать домой? – влез Казаков.
– Не могу, – признался Шульгин.
– Это как? – насторожился тот. – Шутишь?
– Да какие уж здесь шутки? У нее билет в один конец, не состыкуется с группой биороботов – останется в параллели.
– Так состыкуй!
– Связи нет. Повреждения.
– Тогда как ты собирался вытаскивать их? Посылать группу Федоровича? Какой смысл кидать их туда? Они же потеряются и в прямом и в переносном смысле!
– Никто не собирается пускать патруль в параллель. Но они должны быть наготове. Группа «Альфа» имеет план по экстренной эвакуации и как только начнет разгон, твои встанут на точку ожидания. У меня нет гарантии, что ребята не выпадут в наш мир прямо в объятья к Торквемаде или на пир саблезубых тигров. Твоя группа и нужна, чтобы вытащить «альфа». Но здесь!
– Действительно «весело», – с укором глянул на него Казаков.
– Не злись, у нас не было выхода.
– Я в курсе, но права рисковать ребятами я тебе не давал, они не пешки.
– Ты меня оскорбить хочешь? Не получится. В конце концов, давай сравнимся ответственностью? Тебе «зеленку» обеспечивать, а мне сохранность и Центра и мира, и всех кто по той «зеленке» ходит. Ставка тут не одна жизнь, и не только наш мир. Слышал ведь, что девочка накопала.
– А ты подозревал.
– Да, – не стал скрывать. – Подвижки начались еще до несанкционированного падения графа нам на головы.
– Но он то чист, а вот твоя «Медея»!…
– Твоя! За какой то надобностью она сюда свалилась…
– Вот и разбирался бы, зачем ее в группу бойцом ставить? Ты знаешь, что она творит? Да от нее фон – на две атомных войны хватит!
– Она должна занимать место Русановой, только так мы сохраним хоть какое то равновесие и выявим, зачем она проявилась, как, почему и откуда.
– Ты же говорил, что она оттуда, где сейчас Русанова.
– Нет. Теперь это точно ясно. Пси фон в той параллели почти нулевой, у твоей подопечной он зашкаливает.
– Значит из соседнего прибыла? – прищурился Казаков. – Если ты решил капитана и туда кинуть – я против.
– Да перестань ты, не до сантиментов. Сейчас отправим графа восвояси – посмотрим изменения структур времени и пространства в действии. Если суть лишь в нем, все должно нормализоваться и надобности в отправке новой группы в другую параллель не будет.
– А если все сошлось на двоих, не думал? Что то замешано на Локлей, что то на этой фурии.
Шульгин покосился на статиста – именно этот вердикт тот и выдал.
– Посмотрим.
– Пока ты смотришь, девчонка по краю ходит.
– Это ее работа, как наша стоять на страже равновесия миров и мира. Ты хочешь такую жизнь здесь? – кивнул на дисплей, на котором выдавались данные с линз Русановой.
Казаков помялся, прошелся по кабинету и спросил:
– Ребята беспокоятся, Федорович требует ответов. Что я ему скажу?
– Придумай.
– Мои люди не дураки, сами уже догадываются.
– Потерпи. Уверен, дело идет к концу. Твой боец – молодец, пищи к размышлению много дала. С этим уже можно кашу варить, какие – то выводы делать.
– Не проще было с этой потолковать?
– Толковали. Молчит, а приборы горят. Так что за сутки общения мы узнали минимум, и ясно было – узнаем столько же, хоть месяц потрать. А так она в обществе и все ее данные считываются, анализируются. Уже много интересного выявлено. Потерпи.
– Я то потерплю – ребятам достается.
– Знаю – Чижова затерроризировала? К сведению, там, – ткнул пальцем в сторону дисплеев. – Русанову прототип Чижова третирует. Любопытно, да?
Казаков неопределенно плечами пожал: может и любопытно. Тебе. Меня больше мои люди волнуют. Подкинул ты им бомбу в исследовательских целях.
– Если хоть один из моих пострадает, – предостерег.
– Никто не пострадает – она на четком контроле, – заверил Шульгин.
– Уважаемый… эээ… – замялся граф. Пеши же насупился от напряжения мозга, в попытке угадать, что тому надо. Сван повис на плече друга, изучая Локлей и, тем смущая еще больше. Теофил вовсе потерялся, забыл некоторые слова, смолк от мысли, что зря старается. И то, правда, как ангелу объяснить кто такой демон? Судя по тому, что граф здесь видел, что слышал, в обители Богов дьявольские проявления отрицаются, демоны и нечисть вовсе не признаются. Не верят в них Боги. Может оттого, что себя сильнее и умнее считают, то ли в силу благородства своего низость принять и понять не могут, потому как неведома она им. И подумать: свету рая мрак ада не страшен, потому и отвергнут. И выходит Локлей равен демону, раз его признал и поверил?
Граф вздохнул: возможно, он низкий человек и чести находиться рядом с Богами не достоин, и если бы не ангел его, вовсе бы с этим чудесным миром не познакомился. Но тут дилемма и возникает: оставить все как есть – пусть Боги сами разбираются, или встать на защиту пусть не их, а всего лишь своего ангела? Первый путь низок, второй глуп. Молчать когда знаешь, что из себя лже Станислава представляет – все святое попрать. Влезть самому – добровольно в руки Дьявола отдаться.
Как Теофил с демоном бороться один будет? Ни подручных средств у него, ни знающего советника в этом вопросе нет. Сунется и погибнет. А с другой стороны – лучше уж так, чем ждать и молча наблюдать, как губит демон ангелов и Богов.
– Ты чего хочешь то? – выгнул бровь Сван.
– Кол, – решился.
– Кого?! – воскликнули друзья.
– Осину. Распятье, – каркнул. Мужчины переглянулись:
– Охоту на упырей решил устроить? Повсеместная графская забава? – хохотнул Сван.
– В вашем стане демоны, – выдавил граф. И еще много что сказал бы, но язык не слушался, под взглядами патрульных неповоротливым стал.
– И много их? – через паузу озаботился Иштван.
– Один, – буркнул Теофил и, развернувшись, пошагал прочь, учуяв в вопросе обидную насмешку.
Мужчины посмотрели друг на друга:
– У него с головой как?
– Меня спрашиваешь? – удивился Пеши.
– А кого? Я только из лап эскулапов вырвался, не в курсе, что у вас тут происходит.
– Уже в курсе.
– Ага? Тогда, что я пропустил?
Иштван плечами пожал: кто бы мне на те же вопросы ответил?
Теофил одно понял – бесполезно с кем то говорить, объяснять. Не верят, не хотят верить. Но
