жилплощади, уже оккупировал душ.
Если не учитывать частое лепетание нашего невольного водителя, всю дорогу мы практически молчали. Дважды по пути останавливались. Первый раз, давая мне возможность попасть в собственную квартиру и переодеться в костюм и свежую сорочку, а второй раз около аптеки. Аспирин нам был жизненно необходим.
— Интересно, — хмыкнул Славик, отправляя в рот сразу две таблетки. — Как там у них с медикаментами?
— Ну живут же люди, — пожал я плечами.
— Живут, — согласился он. — И на космической станции живут, и на полюсе, только не легче от этого.
— Все еще не отказался? — улыбнулся я. Упаковка с болеутоляющим перекочевала в мои руки.
— А чего мне отказываться? — удивился Зимин. — Если шутка это, то черт с ними, а если наоборот чистая правда, то лишние бабки мне точно не помешают. Пусть даже к черту на рога, только бы платили хорошо и в срок.
Вылезая из машины около здания центрального офиса, я уже в сотый раз пообещал команданте свою посильную помощь в его судьбе. Вот ведь как, привык старик на хребте других дела делать, а тут, видимо, не рассчитал, не проникся, так сказать, всей ситуацией и позорно погорел под конец карьеры. Что это был конец, можно было не сомневаться. На шефа, впрочем, я зла не держал. Ну как можно сердиться на укусившего тебя попугая? Ты ему печеньку, а он тебя клювом. Птица — существо бестолковое, что с нее взять. Да и жалко мне было его, по-своему, конечно, и совсем чуть-чуть.
Узнав о цели нашего визита, девушка на ресепшен поспешно выписала два пропуска и под суровыми взглядами секьюрити проводила к лифту.
— Вам на восьмой этаж, — кивнул она. — Секретарь шефа Кристина встретит вас в холле.
— Ну что, — подмигнул я Славику, заходя в лифт и нажимая нужную кнопку. — Поехали?
— Поехали, Гагарин, — улыбнулся тот. Таблетки явно возымели эффект, ибо из перекошенной физиономии лицо его стало более осмысленным и даже где-то бодрым, и лицом могло называться по праву. — Если все, что происходит вокруг, не более чем хохма, то она сильно затянулась.
Лифт начал двигаться вверх, плавно поднимая меня к одному из вариантов развития сюжета. Наверху были либо карьера и богатство, либо сложности и беды. Ой, как бы не пожалеть, что впрягся во всю эту сомнительную авантюру. В любой момент можно было бы развернуться и, помахав ручкой, отправиться на вольные хлеба. С моим опытом работы и клиентской базой путь мне был открыт во многих направлениях. Но я с упорством в мыслях и жадностью в глазах ждал судьбоносной встречи. Шесть, семь, восемь. Кабина, наконец, замедлилась и остановилась.
Вот уж не мог подумать, что голос, пусть даже и единожды услышанный по телефону, может так разительно отличаться от внешнего вида его обладателя. Я, конечно, знал, что мобильная связь может исказить как тембр, так и информацию, но разбить мое впечатление, разметать в лоскуты и развеять по ветру, нет, это нечестно, это просто бессовестно.
Встретившую нас Кристину иначе как по имени и отчеству называть было крайне затруднительно. Ухоженная дама преклонных лет в строгом брючном костюме и очках в золоченой оправе на носу была по меньшей мере ровесницей самого Семена Петровича. Только вот одно но: интуиция, предпринимательская жилка, иногда подкидывающая умопомрачительные и авантюрные идеи, а порой останавливающая руку буквально перед подписанием выгодного контракта, заставила насторожиться. Нет, не манера поведения, не вкрадчивый, но жесткий и властный голос, а глаза. Холодные, выцветшие, колющие в сердце, да нет, прямо в душу, пожалуй. Глаза человека, привыкшего править, властно и бесповоротно верша судьбы других. Такие глаза почти наверняка были у Ивана Грозного, Адольфа Гитлера, Иосифа Джугашвили, Уинстона Черчилля, людей особого сорта, взошедших на трон, занявших пост, выбранных, в конце концов, по праву лидера и сильной руки. В груди тревожно заныло при виде этой старушенции, будто чья-то невидимая стальная клешня сдавила сердце в грудной клетке.
— Здравствуйте. — Слова, прозвучавшие в застывшей, почти звенящей тишине разрушили морок, заставив вновь задышать, почувствовать краски и воспринимать звуки. — Господин Подольских пока еще не освободился, так что вам придется подождать.
— Ничего, — кивнул я, присаживаясь в одно из мягких кресел, находящихся в приемной. — Мы подождем.
— Чай, кофе?
— Кофе, пожалуйста, крепкий, без сахара.
— А вашему другу?
— Другу? — Тут я впервые вспомнил, что за моей спиной в нерешительности топчется Славик. — Другу тоже кофе. — Эка меня накрыло. Сильная бабка. Старик не держит возле себя лузеров и слюнтяев, а это лишний раз доказывает, что мое положение не такое уж и наигранное. Где же подвох, месье? Где подвох?
Славик плюхнулся в кресло, стоящее слева от моего и, дождавшись пока Кристина удалится, очевидно, за кофе, прошептал мне громким заговорщицким шепотом:
— Ужас, Митяй. Ты её видел?
— Видел, — кивнул я. — И что?
— Похолодело все внутри, будто льдом прислонили, — часто закивал мой приятель. — Даже не страх, а трепет какой-то. Правда, как рот раскрыла, сразу отпустило. Сколько ей лет? Нет, ты видел, зубы белые, ровные, все на месте, а волосы?
— Господин Зимин, — покачал я головой. — Вам нужно меньше пить.
— Как и тебе, впрочем, — зло огрызнулся Славик. — Видел я таких, и если бы знал, с кем дело придется иметь, ни за какие бы коврижки не вписался. Если твой миллиардер того же сорта, то я пас.
— Тю, — я с осуждением покачал головой. — Они такие, потому что жизнь их такими слепила. По- другому бы на части порвали, на лоскуты. Ну как, по-твоему, заработать многомиллионное состояние, взлететь вверх по карьерной лестнице и при этом не пройтись по головам. Тут уж приходится выбирать между капиталом и душой. Они выбрали первое. Смотри. — Я кивнул на стальную пластину на столе старухи. — На ней написано «помощник генерального директора». Заметь, помощник, не секретарь и даже не ассистент.
— Идет, — вдруг зашипел Славик, услышав частый стук каблуков. — Замолкни, Митяй, а то еще в лягушку превратит. На кой мне шестьсот тысяч, когда я жабой буду?
— Жаба и лягушка — это разные вещи, — хохотнул я. — Да не дрейфь ты, Зимин, все по плану. Стадию розыгрыша, выскакивания из торта в бикини или просто фейерверка мы уже прошли. Теперь настает пора самого вкусного.
Вкусно было. Кофе, действительно недурственный, благоухающий и крепкий, проникая в организм, чистил мысли, учащая сердечный ритм. Пробегая ароматной, обжигающей волной по горлу, напиток разгонял застывшую кровь, выгоняя похмелье и хворь, так немилосердно терзавшие наши организмы последние несколько часов.
Я боязливо покосился на полупустую кружку. Поистине чудодейственный эффект, а какова скорость действия, уму непостижимо.
— Отменный кофе, — поделился Славик. — Никогда такого не пил.
— О да, — откликнулась Кристина. — Кофе действительно замечательный. Из личных запасов патрона для дорогих гостей и важных деловых партнеров.
— А интересно, уважаемая Кристина… — Тут я замялся, ибо воспитание не позволяло называть женщину столь преклонных лет просто по имени.
— Эдуардовна, — благосклонно подсказала та.
— А интересно, Кристина Эдуардовна, — вновь начал я. — Кем являемся мы? Дорогими гостями или деловыми партнерами?
— Вам интересно мнение секретарши? — с наигранным удивлением поинтересовалась старуха.
