аппаратура и звучали невнятные, совершенно его не раздражающие голоса. Потом все там же, далеко, прозвучало знакомое слово «Фокусировка», и испытатель приоткрыл глаза, чтобы полюбопытствовать, к чему же это относится. Он только успел заметить, что зеркальные полуцилиндры начали еле видимое движение, уловить краем зрения фигуры за пультом и ощутить отчетливую, но быстро ускользающую мысль: «Дежа вю».
Вспышка света расколола мир на прошлый и будущий.
Максим приподнялся и воспарил к потолку. И уже оттуда, под новым углом обзора, стал присматриваться к происходящему.
Прямо под ним, метрах в двух ниже его теперешнего пребывания, распростерлась освещаемая рассеянными зеленоватыми бликами знакомая фигура в летном комбинезоне. Чуть левее, ближе к двери, замерли над подковообразным пультом двое салатных естествоиспытателей. «Как он?» – спросил тот, что был Каневским. «Сам посмотри, – растерянно откликнулся другой, бывший Засуловичем. – У меня такое чувство, что его здесь нет. Полное отсутствие реакции на внешние раздражители…»
«Ха! – мысли Клюева стали, наконец, оформляться в интуитивную цепочку. – Да ведь это я сам внизу. Вернее, мое тело. Бледненькое, однако. Еще бы, я же его покинул! Стало быть, имеем выход сознания из материального носителя. Как же, читал об этом. Читал, но не верил. А теперь получил возможность убедиться. Вот, значит, чем они тут занимаются! А всех остальных дурачат – послеполетные проверки, тесты, активизация мозговой деятельности. Ну да! Нет, ребята, я вам не подопытный кролик… Стоп! А мои галлюцинации в самолете? Это как? Выходит, я видел будущее? Минуточку! Не все там было кошмаром. Были там еще звезды… и дети… И это случилось до того, как они начали со мной экспериментировать… Совсем запутался…»
–
–
–
–
–
–
И голос Олега пропал. А Клюев снова осмотрел лабораторию. Салатные экспериментаторы суетились вокруг кресла, полуцилиндры застыли в прежнем положении.
– Ты ему сколько кубиков вкатил? – нервничал Засулович. – Это же труп, Саша! Пульс нитевидный. И активность мозга, если верить приборам, абсолютно нулевая. Как с Палычем объясняться будем? Вышел на минутку…
– Что за наезды, Гена? Сколько надо, столько и засандалил! Что с тобой, доктор! У нас же шприц только на три, больше при всем желании не получится.
«Ну, я вас!» – подумал Максим и заструился вниз.
Он широко открыл глаза, приподнял онемевшую руку, вытянув указательный палец в направлении сотрудников Костромина, и, с трудом разлепив непослушные губы, хрипло сказал: «Кх!»
Салатные от неожиданности шарахнулись в сторону. А потом Каневский, слегка заикаясь, выдавил:
– Эт-то не т-труп, Гена. Он п-просто шутник. Йог х-хренов!
Хоскинс сидел в аппаратном отсеке Базы и смотрел, как удаляется «Уокер». Увеличенное окно позволяло обозревать процесс возвращения челнока на Землю во всех подробностях. Было отчетливо видно, как шаттл маневрирует, попеременно включая веньерные двигатели и отходя от причального узла, как разворачивается на фоне недалекого голубого шара и постепенно уменьшается в размерах. Когда корабль вошел в атмосферу, и стало ясно, что ничего интересного больше не будет, Тони повернулся к соседнему креслу, в котором расположился офицер-оператор, и спросил:
– Стив, мы можем узнать, где сейчас группа испытателей?
– Без проблем, сэр! Стоит только набрать индекс кого-нибудь из них.
– Поищи их для меня, – сказал Хоскинс и задумался. Он опять остался один. Как всегда. Психолог не в счет. Случись кризис, он вряд ли чем поможет. Правда, такое положение его вполне устраивало. За годы службы он привык к одиночеству, потому что всегда работал без прикрытия, полагаясь только на собственные силы и доверяя только самому себе. Больше никому. Таким образом он исключал всякую возможность чужой ошибки. Если он где-то промахнется, то некого будет винить в этом. Кроме человека по имени Антонио Хоскинс. Пока что он ни разу не оплошал. Оттого и выбрал его полковник Редфорд, старый хитрый лис, абсолютно уверенный, что парень не подведет.
Все полномочия оговорили накануне с шефом Базы, и, в общем-то, ему, как агенту, было предоставлено практически неограниченное поле действия. Кроме, разумеется, устранения людей, взрыва станции и тому подобных экстремальных штучек. Короче, почти полный карт-бланш.
Его размышления прервал оператор:
– Испытатели в четырнадцатом окне, сэр!
Хоскинс отыскал на стене-экране предмет своего интереса и стал наблюдать. Через некоторое время он понял, что картинка ему не нравится. Что-то в ней было неправильно. Астронавты шлялись по кают- компании, рассказывали друг другу бородатые анекдоты, беседовали о каких-то совершеннейших пустяках, смеялись, в конце концов, просто полулежали в креслах. Изредка их старший – полковник Кобыш – пускался в зануднейшие рассуждения на тему полетов в ближнем пространстве. И это все! Тони не мог поверить, что лучшие пилоты планеты собрались только для того, чтобы почесать языки. Они могли сделать это в любом другом месте, от собственных каморок до обширного заведения под названием «Харчевня». Но в зале, где обсуждаются совершенно другие проблемы…
– Спасибо, Стив, – сказал Хоскинс. – На сегодня все. Пойду, пройдусь.
– Приятного отдыха, сэр! – оператор проводил его завистливым взглядом.
Агент Комитета осторожно вышел в коридор, немного постоял, прикидывая в каком направлении ему следует идти, и направился к лифтовой площадке. «Так будет быстрее», – решил он. Поднявшись на четвертый уровень, он огляделся и скользнул в сторону кают-компании. «Погляжу живьем, чем они там занимаются», – почему его посетила именно эта мысль, Тони вряд ли знал. Просто он привык доверять своим ощущениям.
Неслышно ступая, он подкрался к заветной двери и только тут сообразил, что ее нельзя ни приоткрыть, ни сдвинуть в сторону, как на Земле. Он с досадой втянул в себя воздух и нажал на клавишу входа. Пока дверь скользила по направляющим, Тони успел уловить часть фразы, сказанной Хромовым: «…А еще, помню, в учебке был такой случай…», но проем уже открылся полностью, и лица находящихся в помещении дружно повернулись к нему. Испытатели приветливо улыбались.
– Хай, – сказал агент, тоже растягивая непривыкшие к таким упражнениям губы. Получилось криво и неискренне. «Черт бы их побрал!»
– О, мистер Хоскинс! – Кобыш, сидевший на угловом диване, обратился к нему на чистейшем английском. – Рады, что вы к нам заглянули. А мы тут, знаете ли, в воспоминания ударились. Скучно!
– Извините, парни, – Тони попытался выровнять ситуацию. – Я просто ошибся дверью. Как-нибудь в следующий раз…
