пушинку, и зашвырнуть его подальше в тайгу. Так что стрелять только на поражение. Желательно с большим упреждением.
– Какими силами должна проводиться операция?
– Прикидывай сам, но никак не менее роты. Повторяю, с таким противником не приходилось сталкиваться ни одной армии мира. Ваш враг обладает сверхъестественными способностями, даже мы не представляем, какими. Главная тактика – внезапность и быстрота.
– А серебряный боезапас нам не понадобится? – скривился Варенцов. – Вы, господин полковник, заранее-то не пугайте. Как бы боевой дух не подорвать.
– Я обязан тебя предупредить, – Прошин нахмурился. – А дальше уж смотри. У тебя, правда, есть значительное преимущество. Твой противник не может причинять зла людям. Не знаю уж почему. Так и проинструктируй всех своих бойцов. Все останутся живыми. А вот ваши цели должны быть уничтожены.
– Сколько их?
– Минимум десять.
– Ну, Бог не выдаст, свинья не съест. Когда выступаем?
– Немедленно. На сборы – два часа. Завтра ночью мы должны быть там, чтобы к рассвету выйти на рубеж атаки.
Варенцов внимательно рассматривал особняк в цейссовский бинокль. Это, действительно, была резиденция VIP-класса с широкой парадной лестницей, украшенной декоративными фонарями, с тонированными окнами и мансардным этажом, стекла которого оказались самыми обычными. Сквозь них виднелась буйная растительность самых разнообразных очертаний. Первая неожиданность подстерегала сразу же за кромкой леса, со стороны ворот. Перед спецназовцами оказалась обширная площадка с ровно утрамбованной поверхностью, из-за этого от них до распахнутых створок оставалось метров сто совершенно открытого пространства. Ничего подобного на фотографиях разведчиков не наблюдалось. «Неприятно, – подумал майор. – Придется менять тактику».
Он жестом подозвал командиров групп и приказал изменить диспозицию. Теперь им предстояло окружить двор с тех сторон, где лес подступал вплотную к изгороди, представлявшей собой невысокую, сантиметров семидесяти, основу с торчавшими из нее через каждые пять метров столбами, к которым крепилась ажурная металлическая решетка. Команды, в составе двадцати человек каждая, бесшумно канули среди заснеженных ветвей. Снайперы уже заняли свои места по боевому расписанию, их совершенно не было заметно, но Варенцов знал, что именно сейчас они накручивают глушители на стволы винтовок. Выждав еще полминуты, он тихо буркнул в рацию: «Готовность?» «На местах», – еле слышно пискнула рация.
Главная группировка в количестве сорока бойцов находилась за его спиной, но навязчивая мысль о том, что еще рано отдавать приказ «К бою!», беспокоила майора все сильнее. Он осторожно отполз назад, оглядел замерших спецназовцев, приподнялся, коротко выдохнул: «Ждать» и исчез за разлапистыми елями, где в небольшом отдалении от дороги притаились три БТР и два танка. Подойдя к командирской машине, он забрал у радиста наушники с микрофоном и сказал:
– Соедини с первым.
Через секунду в наушниках раздался голос Прошина:
– В чем дело, майор? Возникли трудности? У меня на картинке все, как на ладони.
– Тогда вы должны видеть площадку перед воротами, – Варенцов мельком глянул на объектив телекамеры. – Я не поведу своих в лоб. Начнут снайперы и засадные группы, а дальше бой покажет.
– Возьми с собой аппарат ви-связи. О любых неожиданностях докладывать немедленно. Вертушки поддержат тебя через десять минут.
– Понял. Значит, через пять минут даю сигнал.
– С Богом, майор!
Варенцов вернул радисту его принадлежности, вытащил из бортового кармана плоский прямоугольник с закругленными краями, несколькими клавишами и небольшим экраном, махнул рукой водителям, дескать, сидеть тихо, слушать команды, и опять нырнул в заснеженные заросли. Подобравшись к своей группе, молча показал растопыренную ладонь. Бойцы едва заметно кивнули. Пятиминутная готовность была им не в новинку.
Тем временем в доме царили тишина и спокойствие. Никита и Седых, давно вернувшиеся с утренней разминки, плескались в бассейне, чередуя водные процедуры с разговорами за небольшим уютным столиком под тепловой лампой. Лесник с удовольствием слушал повествование Жени о четырехтысячелетнем развитии философской мысли в тибетских храмах, потягивая из высокого стакана холодную минералку. Сам же испытатель изредка прерывал свой рассказ небольшими паузами, вроде бы для того, чтобы тоже налить воды или оторвать виноградину от грозди, но Никите казалось, что он постоянно к чему-то прислушивается.
Кобыш поднялся сорок минут назад, проделал легкий гимнастический комплекс, принял душ и отправился на второй этаж, где его уже поджидал Монах. Батюшкин, в махровом халате и шлепанцах на босу ногу устроился на диване в одном из холлов. Он отпивал из небольшой пузатой кружки ароматный зеленый чай и задумчиво глядел в окно.
– Доброе утро, – произнес Дмитрий, подходя и садясь рядом. – Тоже, что ли, чайку испить? Али кофею?
– Доброе, – ответил Аристарх, переводя взгляд с зимнего пейзажа на появившегося собеседника. – Твои уже встали?
– Бог знает когда, – Кобыш кивнул, извлекая из воздуха миниатюрную чашечку с черным дымящимся кофе. – Не спится им.
И дальше у них произошел полностью булгаковский диалог.
– А что это там за шевеление такое в тайге? – как бы мимоходом поинтересовался Дмитрий, делая первый вожделенный глоток.
– А это вас добивать идут, – тут же поддержал его Батюшкин.
– А-а, ну-ну! – Кобыш позвенел ложечкой о блюдце. – Щ-щ-щаз-з. Только кофе допью.
Истекали последние секунды пятиминутной готовности, когда из стеклянных дверей особняка вышел Тернер в полосатой пижаме и застыл, потягиваясь, на верхних ступенях лестницы. Оба стрелка, располагавшиеся поблизости от основной группы, поймали его в прицелы. Перекрестья сошлись на лбу Брюса, в оптику хорошо были видны его встопорщенный ежик, прищуренные глаза и расплывшиеся в довольной улыбке губы. Снайперы плавно потянули за спусковые крючки. Едва слышные хлопки прозвучали одновременно.
– Уп-п-п-с! – Тернер неторопливо поднял обе руки и снял пули в десяти сантиметрах ото лба сложенными в щепоть пальцами. – Какая неожиданность!
Стрелки, прильнувшие к окулярам, замерли в оцепенении. Такого видеть им еще не доводилось. Опомнившись, они вторично попытались нажать на спуск, но не тут-то было. Дугообразные металлические стерженьки, давно привычные и неоднократно обласканные, как будто приросли к пазам, из которых торчали. Их заклинило намертво. И пока снайперы, шипя ругательства и исходя раздражением, старались разобраться, в чем причина, стволы винтовок, словно живые, изогнулись, подобно змеям, заклинаемым играющим на дудочке факиром, и завязались двойными узлами. Вынести подобного обычный человек никак не в состоянии. С ужасом отбросив исковерканное оружие, стрелки вскочили и бросились к залегшим товарищам.
Варенцов, наблюдавший за Тернером в бинокль, недоуменно отвлекся на шорох, издаваемый приближающимися снайперами, смачно чертыхнулся, когда они показались, и вновь уставился в окуляры. То, что он узрел, повергло его в ступор. Вместо заспанного мужика в пижаме на крыльце подпрыгивал и размахивал руками спецназовец в белом маскировочном комбинезоне и капюшоне, натянутом по самые брови. Лицо бойца было на удивление знакомым, и в следующий момент майор потрясенно осознал, что тот как две капли воды похож на него самого.
– Ребята! – орал лже-Варенцов. – Не стреляйте! Свои-и-и! Мамой клянусь…
– Огонь! – рявкнул майор, когда первый шок схлынул. – Огонь, засранцы!
– Из чего?! – раздался рядом надсаженный вопль. – Из чего, едрена вошь!..
Варенцов остервенело оглянулся, чтобы осадить наглеца, да так и замер с открытым ртом, лицо его
