Михаил Кисличкин Солдат поневоле
Глава 1. Забрали…
Товарищ верь! Пройдет она, так называемая «гласность».
И вот тогда Госбезопасность припомнит ваши имена… (А. Зиновьев)
Илью Красикова забрали прямо в общежитии, в вестибюле на первом этаже, у самых дверей лифта. Двое, в серой – синей форме сотрудников Комитета Полезности, видимо уже ждали там некоторое время.
-Ваши документы, пожалуйста, – доброжелательным, чуть усталым голосом, спросил невысокий молодой лейтенант, жестом остановивший попытавшегося пройти мимо них Илью.
– У меня только студенческий, паспорт в комнате,– сказал Илья, начиная нервничать, хотя и не помнил за собой никаких прегрешений. А что, что-то случилось?
– Абсолютно ничего, плановая проверка, улыбнулся лейтенант, протягивая студенческий билет Ильи своему напарнику. Подождите минутку…
Второй комитетчик, в чине сержанта, достав наладонник и небольшой, с авторучку, сканер, уверенно подключился к чипу студенческого билета Ильи и прищурил глаза, быстро просматривая строчки личной информации на маленьком дисплее наладонника. Пауза затягивалась, заставляя Илью нервничать. Однако, когда сержант передал компьютер старшему группы, показав пальцем на какие-то строчки текста, Илья испугался всерьез.
– Красиков Илья Сергеевич?– спросил лейтенант.
– Да, у вас же написано…
– Вы числитесь студентом Химико-Технологического университета, ничего не нарушали, никаких претензий у университета к вам нет?
– Да нет вроде, – Илья пожал плечами, – и с коэффициентом у меня вроде полный порядок.
– Очень сожалею, но Вам надо проехать с нами. Скорее всего, это действительно недоразумение, и Вам не о чем беспокоиться. В отделении все выясним.
– А в чем дело? – Илье очень не хотелось никуда ехать с этими доброжелательными комитетчиками, ему вообще ситуация нравилось все меньше и меньше. – Давайте я тут все объясню, скажите, что у вас там написано, может, я знаю …
-Извините, это служебная информация, – лейтенант перестал улыбаться, но продолжал оставаться безукоризненно вежливым, возвращая студенческий билет.
– Да вы не волнуйтесь, ничего страшного, – вступил в разговор сержант. – Сейчас мы быстро подскочим к отделению, посмотрим и вы свободны. Никуда не опаздываете?
-Да нет, лекция еще через два часа, ответил Илья, отчасти успокоенный его словами. Он вздохнул и пошел к выходу, стараясь держаться поодаль от комитетчиков, так, чтобы не казалось, что он под конвоем.
Машина комитета полезности стояла прямо у подъезда общежития. Это был типичный патрульный автомобиль с высокой подвеской, не смотря на модно закругленные обводы кузова чем-то неуловимо напоминающий давно снятые с производства УАЗы, которые, хотя и исчезли с дорог крупных городов России, все еще нередко встречались на обширных незасфальтированных просторах Родины. Широкие серая и синяя полосы вдоль белого кузова выдавали его принадлежность к комитету полезности. На заднем сиденье, с забранными решеткой маленькими окошками и сеткой, отделявшей его от передней части салона, неприятно пахло чем-то кислым, хотя салон выглядел достаточно чистым.
Комитетский автомобиль быстро набрал скорость на пустынной в этот час московской улице. Мало какой автомобиль кроме транспорта комитетчиков или милиции мог позволить себе подобное. Проезд за пределы старой МКАД стоил очень дорого и облагался прогрессивным налогом, а превысить скорость в шестьдесят километров в час мог только сумасшедший, которому наплевать на свой коэффициент полезности и водительские права. Водителя же автомобиля, в котором мчался Илья, это, по-видимому, беспокоило мало. Он ехал быстро, обгоняя встречные машины, на скорости может чуть менее ста километров в час. Впрочем, Илью это не удивляло, комитетчики наверняка имели все возможные допуски, включая даже и сверхценный для обычного автомобилиста допуск внутрь садового кольца. А вот что Илье точно не нравилось, так это тот факт, что лейтенант соврал. Отделение комитета, куда его везли, было не близко, и это было явно не местное тушинское отделение. Его Илья прекрасно знал, оно располагалось совсем рядом с общежитием, рядом с двухэтажным зданием отделения милиции, у метро Планерная. Илья мог видеть это здание каждый день, когда направлялся в метро. Они, тем временем, ехали уже около двадцати минут, в направлении центра, быстро миновав знакомые Илье места и вырулив на широкий проспект, где водитель еще немного прибавил газу. Вдоль дороги потянулась серая полоса шумозащитного экрана, с вялой растительностью перед ним, и замаячили по сторонам типичные московские многоэтажки – лужковки, настроенные, во множестве, еще при легендарном мэре.
Потом машина свернула в какую-то улицу, потом сделала еще один поворот, и тогда до Ильи дошло, куда они направляются. Место это было хорошо знакомо не только, как говориться, «москвичам и гостям столицы», слава о нем шла по всей стране. Целью их путешествия было двадцатиэтажное здание центрального офиса комитета полезности в бывшем холодильном переулке, у метро Тульская. Так оно и оказалось. Автомобиль подъехал к боковому подъезду и остановился, улыбчивый лейтенант открыл дверцу.
– Товарищ лейтенант, в чем дело, – с заискивающей, самому себе противной улыбкой, спросил Илья. Может тут ошибка?
– Не волнуйся, все нормально, – переходя вдруг на «ты» сказал лейтенант и взял Илью за руку. Сержант тем временем близко подошел сзади и слегка подтолкнул парня вперед.
-Проходи.
Они миновали дежурного на входе без всяких формальностей, и тут же их встретил какой-то комитетский сержант, пожилой, с электронными наручниками в руках.
– Руки протяни, – сказал он Илье. Тот оглянулся на своих конвоиров и понял, что спорить бесполезно.
-У меня сумка, там кошелек и студенческий, – начал было Илья…
-Я возьму,– сержант принял сумку, – не боись, у нас не пропадет. Наручники защелкнулись на запястьях.
Собственно чего-то подобного Илья ожидал. Даже нет, не ожидал, конечно, но, во всяком случае, удивился не слишком сильно. Ходили слухи по общежитию и уже довольно давно, может около года. После лекций, собираясь попить пивка в сквере, или вечером, когда в их с Андреем небольшую комнату на пятом этаже приходили гости, студенты, приняв на грудь, в интимной фазе разговора, когда уже все кажутся друзьями, бывало, оглядывались и тихо говорили: «Слышь, а в РГИСе парня забрали. Да, вроде не отличник – хрен его знает, вроде обычный пацан. Васю помнишь? Ну, за Людкой ухаживал, небритый такой блондин. Все анекдоты травил. Не помнишь? Ну был такой. Короче, его и взяли. На улице говорят, подошли из комитета, ксиву под нос и вперед. Да, в деканате сказали потом, что его за долги выгнали и он уехал. Да, а Людка потом сказала что он ей откуда – то звонил, точно не помню. Долги? Да не было у него никаких долгов, знаю я его, всегда все вовремя сдавал, нормально учился. Осторожно надо, не поймешь, что сейчас делается, в комитете совсем обурели».
Однако ничего конкретного кроме разговоров и какого-то предчувствия не было. Из ближайшего окружения Ильи никто не пропадал, а слухи – слухи они всегда ходили. И всегда студенты кого-то боялись, то милицию, то военкомат, и больше всего, конечно сессию. Тем более что в народе к комитету полезности было в общем скорее нейтрально-положительное отношение. Комитетчиков, конечно, не любили, но уважали. За всегда опрятный и трезвый вид, за то, что уже через несколько месяцев после того, как на улицах городов России стали появляться молодые ребята в темно– синих плащах и высоких серых фуражках, с этих улиц быстро исчезли бомжи, попрошайки и цыгане, и даже грязи, казалось, на улицах стало меньше.
