в том случае, когда она позволяет государству укрепить дух народа, построить эфемерные замки из воздуха или вселить в умы людей священную ярость войны.
Чтобы не было кривотолков вся чиновничья верхушка, патриарх, царская чета и генералитет спешно учились новой грамоте. А следом за ними новым буквам и цифири учились меньшие люди. Получался некий лавинообразный штурм знаний. Если хочешь званий, почета, уважения и продвижения по службе – учись, иначе так и будешь сидеть на должности подъячего, в крайнем случае, выбьешься в приказчики, но если человек честолюбив, самолюбив, сможет ли он удовольствоваться столь малым? Вряд ли.
— Больше никого. Тех, кого взяли на обучение полгода назад мало что знают, им учиться и учиться. Разве что гишпанец пару юношей выделил, но в травничестве они пока еще слабоваты. Если неучей отправим, то худо будет…
Анастасия с тревогой глядела на нахмуренное лицо царицы: по- видимому, не все написанное понравилось Ольге. Травница не понимала, чему именно хмурилась царица.
Изложенные тезисы были теми, о которых говорила сама Ольга: чистота в лазаретах, кипячение воды и обработка стальных ножей паром, использование настоек и мазей в качестве предотвращения эпидемий. Но если все так же, тогда в чем дело? Видимо мысли немолодой травницы отразились на ее лице столь отчетливо, что царица оторвалась от бумаги и улыбнулась. Напряженность в комнате начала спадать.
— Настасья, не трясись ты так, все написано хорошо, так как… в моих заметках, разве что про хирургию добавлено. Но прошло то больше года, как лекарская рота придана в распоряжение Генштаба. Где прописанные неточности в подготовке, предложение по пересмотру обучения, может, требуется уделить больше внимания чему-то другому кроме хирургии и первой помощи, ведь как писал его величество – обработка ранений не менее важна, чем само лечение.
Травница открыла рот, но тут же закрыла: поняла, что оправдываться в собственной глупости не лучшая идея. Но царица не собиралась облегчать задачу помощнице: в последние месяцы Ольга частично отошла от проверки деятельности подчиненных.
Судя по отсчетам, подобная практика принесла больше пользы, чем разочарований: управление зарождающейся структурой начального образования и лекарских школ упорно шло к намеченной цели.
Благодаря усердию и воле Петра Первого в России появились первые учебные заведения: Навигационная и Артиллерийская школы, открылась Московская Академия – вторая ступень просвещения для священнослужителей после семинарии. Именно в ней по указу патриарха Иерофана готовили миссионеров, настоятелей монастырей и церквей. От Церкви государь требовал в первую очередь именно понимания религии, для чего собственно она нужна. Нет, не богословские диспуты, он хотел, чтобы каждый священнослужитель стремился к укреплению позиции православия и просвещения народа в нужном для государства ключе.
Ректором Академии по решению Синода был выбран митрополит Ростовский Дмитрий.
Негласное согласие сей достойный муж получил и от царя, благо тот помнил его по недавним выборам патриарха. Ростовский митрополит вкупе с новгородским митрополитом Иовом относились к вопросу просвещения подчиненных со всей серьезной. Каждый из них понимал необходимость преобразований, а главное полезность знаний для каждого священника. Так что в столь серьезном деле царь мог положиться на ростовчанина целиком и полностью, ну а если тот в силу непонимания не оправдает надежд, то его может сменить Иов – проректор Московской Академии.
Государь не собирался повторять ошибок батюшки, доверяя важные дела только одному лицу, пусть и проверенному. Вера слову людскому не приходит мгновенно, чаще случается разочаровываться в способности человека быть преданным общему делу. Даже сподвижники Алексея, прошедшие с ним казалось бы, огонь и воду не стали полноценной опорой царя. Да и как можно быть в них уверенным, если все шло чинно и благородно, не было такого, что могло бы проверить их преданность и верность именно Алексею, а не самодержавному титулу…
— Ваше Величество к вам на аудиенцию прибыл патриарх Московский и Всея Руси, — в дверях кабинета Ольги стояла молодая фрейлина, исполняющая обязанности камергера.
Став царицей, боярыня Погожева "разбавила" двор молодыми родами. Она, как и государь старалась оценивать молодых фрейлин с точки зрения помощниц, в крайнем случае, исполнительниц поручений, коих с каждым днем становится все больше и больше. Старой аристократии подобный подход не нравился, ведь издревле не было заведено, что двор цариц состоит из знатнейших боярынь и княжон. Однако выражать неодобрение, а тем более перечить велению царицы никто из них не решался.
Хватило случая с боярыней Отяевой.
Неглупая, но очевидно слишком многое возомнившая о своих достоинствах Елена попыталась перечить царице, но все бы ничего, если бы она промолчала на едкое замечание Ольги. Но словно бес тронул боярыню за язык и заставил наговорить многого ненужного в лицо прелестной, добродушной царицы. Да, тогда еще монарший двор не знал, какой может быть избранница государя. Когда боярыня отговорилась – Оля спокойным тихим голосом посоветовала ей отъехать из столицы в течение дня и никогда не появляться даже рядом с великоросскими губерниями. Род Отяевых в первый раз за свою двух вековую историю угодил в опалу. А после этого случая самые одиозные фрейлины стали тихим сапом собирать вещи и уезжать в провинцию, думать над будущим. Мало кто знал, что обычно у них на столе ранним утром или вечером оказывалось краткое послание от царицы.
Получив от Алексея разрешение на переформирование, Оля подыскивала смышленых девушек незнатных родов, которым не было и трех поколений. Подобный подход позволял заручиться их преданностью, ведь каждая фрейлина честолюбива. А как еще пробиться в жизни и найти достойную пару в короткий срок, если не при помощи царицы? Молодость девушек при дворе скоротечна как полет мотылька к открытому пламени костра в безлунную ночь.
— Настя, оставь нас с его высокопреосвященством наедине.
Царица склонилась перед патриархом, целуя сухую жилистую ладонь с небольшим золотым перстнем, посередине которого блестел яркой зеленью весеннего луга чистейший изумруд. Травница, склонилась в поклоне, получила благословление и тут же выпорхнула из комнаты, оставив власть имущих наедине.
Патриарх степенно прошел к креслу, подол золоченых одежд тяжелым грузом тянул вниз, но Иерофан будто их вовсе не замечал. Немолодое тело опустилось на мягкую кожаную подушку кресла. За время восстановления патриаршего престола, чуть больше двух с половиной лет, бывший Московский епископ успел многого достичь, но в тоже время ему приходилось закрывать глаза на некоторые шаги государя.
Перечить царю, он мог, даже частенько этим занимался, но раз за разом выполнял пожелания царя: как пастух заблудших овец он разделял стремления молодого государя Российского к общему протекторату православия без разделения на староверов и никоновцев. Но как духовный Владыка Руси ему было противно думать об этом – как можно допустить уравнения их в правах? Однако царь непреклонно настаивал именно на последнем, причем, без исключений. Разве что староверам запрещалось проводить проповеди, в остальном Церковь отошла чуть в сторону, дабы наблюдать за тысячами заблудших и потерянных овец…
— Как ваше здоровье, Ваше Величество? — начал разговор издалека патриарх.
— Спасибо, никаких недугов нет, — улыбнулась Оля.
— Ноша твоя непосильным грузом легка на плечи…
— Тяжела, — легко согласилась с Иерофаном царица, с затаенным интересом разглядывая сухие ладони владыки.
— Так почему помощников не возьмешь, раз государь постоянно в делах и заботах, все же проще будет. Тому поручить реляцию, этому вовсе приказ отписать, а потом только поспрашивать прислужников и все, — тут же оживился глава церкви. — Давай для сего благородного дела служек пришлю, из семинарии, иль из Академии. Они благодаря, государю учиться начали пуще прежнего, того и гляди ветхие книги до дыр зачитают.
— Спасибо, владыка, но не требуются мне никакие помощники, то, что я делаю, касается исключительно обучения и лекарских дел. Остальными вопросами занимаются поставленные царем- батюшкой верные люди. Хотя если можно, то мне не помешал бы писарь смышленый, а то больно нудно записки в единую книгу вписывать, а так и впрямь времени больше появится.
Ольга нарочно предложила патриарху столь нудную и в то же время почетную для любого служки работу, шутка ли быть приближенным к царице и исполнять ее поручения. Правда есть черта за которую
