приговаривается к полусотне ударов батогами! Приговор привести в исполнение немедля!
Еще не смолкли слова Михея Павловича, а в конце плаца, из одноэтажного дома старшего наставника вышел полуголый Андрей Смирнов в сопровождении двух сокурсников. В руках у одного из них был длинный куль, завернутый в холстину, второй нес плотную мешковину.
Витязи с содроганием глядели, как исполняется приговор. Наставник провинившегося курсанта по правилам корпуса лично приводил наказание в исполнение. В большинстве случаев они не были телесными: царь требовал не калечить пестуемых "птенцов" понапрасну, тем более, когда есть не менее действенные меры наказания. Но если телесные наказания случались, то обычно за крупную провинность, за которую в армии казнят или заставляют смывать кровью свой позор.
Бледный Андрей опустился на подложенный перед ним квадрат мешковины. Голова витязя вопреки обыкновению не склонилась в знаке смирения, он наоборот глядел на мир светлыми чистыми глазами правого в собственных убеждениях человека. Его мировоззрения не смог перебороть даже отец Варфоломей, с тоской молодой епископ глядел на Андрея, понимая, что этот отрок в чем-то прав, прав по каким-то одному ему известным правилам и догмам. Витязь глядел на собратьев с улыбкой: немного унылой, немного обреченной и чуточку веселой.
Курсант понимал, что после экзекуции он вряд ли выживет. Полсотни ударов и взрослый мужчина не всегда выдерживает, а что говорить о нем? За размышлениями он пропустил момент, когда на спину упал первый удар. В теле взорвался снаряд боли, волнами разлившийся по уставшим членам. Удары сыпались один за другим, но Андрей держался: третий… седьмой… десятый…
На одиннадцатом курсант упал лицом на плац, с веселой обреченностью поднялся на руках, вскинул голову, обвел взглядом замершие шеренги и приготовился принять новую порцию ударов…
После двадцать девятого удара витязь не смог подняться. Из последних сил он на дрожащих руках тянулся вверх, силясь удержать колышущееся тело в равновесии.
Белоснежные снежинки, упав на спину или плечи курсанта, превращались в кровавые льдинки. Они будто охлаждали пыл обессиленного Андрея. Но он продолжал бороться, даже тогда, когда двое друзей, подхватили его под руки и бегом потащили в лазарет. Приговор, не приведенный в исполнение, отложили на неопределенное время: забивать мальчишку до смерти старший наставник запретил.
По злой иронии на соседних кроватях в натопленной длинной палате царства Гиппократа лежали два курсанта. Один получил сотрясение мозга и лишился передних зубов, а другой на всю жизнь получил страшные шрамы на спине…
Весна в Болгарии расцвела пышным цветом, благоухали полевые цветы, деревья радовали глаз девственной зеленью, наливающейся жизненной силой. Мир преобразился так быстро, что мне стало как-то неловко. Я провел здесь прорву времени: договаривался с посланниками повстанцев, слушал доклады о передвижениях турок, засылал тайных гонцов к австрийским Габсбургам, а в это время моя царица с наследником вынуждена томиться в столице, решая государственные проблемы, о которых должен думать только я. Есть в этом что-то неправильное…
— Ваше Величество?
Негромкий голос князя Григория Федоровича Долгорукого прогнал прочь несвоевременные мысли.
— Все хорошо, генерал, продолжайте, прошу вас.
Наши войска, уменьшившиеся до 52 тысяч солдат, встали на квартиры в предместьях Софии и ближайших городках. Добровольческие полки, присоединившиеся за 7–8 месяцев, стояли отдельным лагерем. Там их гоняли русские офицеры, стараясь сделать из пришедшего люда боеспособные батальоны, пусть не равные нашим по боевым качествам, но хотя бы имеющие представления о построениях и отражению атак противника. Надо заметить – стремление православных освободиться от ига Османской Порты действовало сильнее любого телесного наказания. Хотя неприятные инциденты с участием черногорцев, сербов, венгров и греков случались постоянно, что поделаешь, менталитет у людей разный, все импульсивные, драчливые. Но ведь русские офицеры и поставлены во главе батальонов и рот, для того чтобы обуздать яростную непокорную натуру. Объединять повстанцев в полноценные пехотные полки по решению Генштаба не стали – применили принцип башкирских казачьих пятисотенных полков, с той лишь разницей, что там была исключительно кавалерия, а здесь пехота.
Часть армии заняла пустующие дома, часть расположилась в походных шатрах и палатках, отдельные батальоны и роты распределились по гарнизонам в отвоеванных у османов землях. За полгода, прошедших с момента последней битвы у Софии ситуация в западных землях Османской империи, раскинувшихся за Дарданеллами сильно изменилась. И надо заметить – изменилась не в лучшую для Порты сторону.
Потерпев два крупных поражения, турки вынуждено отошли к Пловдиву, попутно стремясь сохранить греческие земли в полном подчинении и любым путем не допустить там опасного брожения местных народов. Хотя когда в Османской империи был мир, многие греки по- своему боролись с игом: часть устраивала бунты, часть занималась разбоем на море. Пиратство в Эгейском и Средиземном морях процветает день ото дня. В этом ремесле с греками могли сравниться разве что алжирцы, да некоторые увядающие карибские флибустьеры, перебирающиеся на морские просторы Африканских путей. Ну а когда в земли турок вторглись наши войска, разбив армию визиря, греки, точившие клинки войны не одно десятилетие выступили против старых захватчиков, в считанные дни, прервав сообщение между городами и крепостями.
Но так не могло продолжаться долго – султан не зря собирал после разгрома под Беркнишем две армии: в Салониках и Софии. Пускай первая насчитывала меньше воинов, но на плохо организованных, слабо вооруженных греков ее хватит с лихвой.
Обреченность борьбы против османов лидер греков – Иов Гланцис понимал лучше собратьев. Сорокалетний полковник кавалерии, служивший в австрийской армии под командованием принца Евгения еще тогда, когда тот только пришел к императору проситься на службу, послал к русскому царю делегацию, после того как под его командованием оказались три полностью укомплектованных полка ополчения. У большинства его солдат не было фузей, обходились сделанными из подручных средств копьями и крестьянскими вилами вместо рогатин.
Греков царь Алексей принял, благо что ожидал их не один день. Как ни крути, а у православных братьев есть один способ избавиться от мусульманского ига – восстать и пролить кровь за родное Отечество. Если народ не желает этого делать, значит, свобода ему не нужна и в помине. А рисковать жизнями русских людей, получая в ответ вместо благодарности ненависть… нет уж, увольте! Подобных глупостей Алексей совершать не желал.
Итог переговоров озадачил греков. Русский царь не оправдал их надежд, оказывается, ему вовсе не хочется спешить на помощь свободной Греции, он даже не смог выделить несколько полков для усиления армии полковника Гланциса.
Единственное чего добились делегаты от царя – заверения в помощи в случае их активного действия и соединения с русской армией. Проще говоря грекам давался шанс проявить себя без участия русских полков: несколько подуставших, поредевших и вымотанных за лето до предела. Греки не понимали, что резервы, идущие из России, минуя Польшу, Молдавию и Валахию крайне медлительны, да еще разные болезни забирают жизни людей. И это не считая постоянных стычек с османами, не смирившихся с плачевным положением дел на своих западных границах.
— Ваше Величество, господин фельдмаршал…
Князь Григорий Федорович Долгорукий прошелся по комнате, взял со стола разноцветные гвоздики с изображением флагов держав и приготовился отмечать месторасположение войск на карте…
Понимая, что бездействовать в противостоянии России невыгодно Генштаб принял решение начать продвижение вглубь Финляндии. Завоевать край можно только совместными действиями флота и армии приказ выдвигаться к Петербургу получила флотилия контр- адмирала Ивана Боциса и армия генерал- поручика Михаила Михайловича Голицына.
генерал-поручик сумел к началу прошлой зимы выбить шведов из большинства крепостей до Або. А
