Последние облака испарений давно рассеялись даже над самыми глубокими каньонами, просто уже нечему было выдавать влагу, все растения засохли, а деревья, сбросив листья, стояли черными корягами, и обнаружить поселения аборигенов теперь не составляло труда еще издалека, без угрозы подставиться под залп ружей.
Для того чтобы облететь максимально большую площадь и просмотреть все каньоны, приходилось делать затяжные вылеты с двумя, а то и тремя ночевками.
За все это время пара Эрика и Элен обнаружили только одно поселение сахарианцев.
– Череп действительно прав, – разглядывая поселение и одновременно ведя запись, сказал Махов.
– А именно?
– Большинство поселений по своим размерам весьма малы. Вот и это… тут максимум пара тройка сотен «квартир». Конечно вопрос: сколько аборигенов проживает в одной такой норе, но вряд ли больше пяти- шести. Большая часть, я так думаю, вовсе детеныши.
– Самих сахарианцев видишь?
– Нет… Никого не видно. Все двери и ставни окон плотно закрыты. Остается только гадать, убежали они или же сидят внутри. Думаю, что все-таки ушли. Хотя… Да! Вон один!!!
– Где?!
– Вон там. За деревом притаился один! Случайно его зацепил взглядом!
– Да где же?!
– Вон там, у скального выступа! Видишь?! За самым большим деревом!
– Нет…
– Давай я его спугну!
Прежде чем Элен успела что-то сказать, Эрик открыл окно и высунув винтовку дал короткую очередь по стене каньона за спиной аборигена, также задев несколько соседних деревьев и сбив пару черных кривых веток.
– Что ты делаешь?!! – закричала Элен.
– Вон он побежал! Видишь?!
– Да!
Махов оставив винтовку вновь схватился за бинокль и включил записывающий режим.
Абориген оказался под цвет своего сумрачного мира, то есть коричневым с крупными светлыми пятнами, этакий природный камуфляж. Голову украшал ежик волос или может быть меха.
Из одежды на нем имелась только набедренная повязка не то из кожи, не то из грубой ткани, не то из сплетенной по типу ткани какой-то травы, что само собой говорило о высоком уровне развития.
«Но это вполне может быть наследием орфейцев, – подумал Эрик. – Люди, на свою голову, и на нашу тоже, могли научить их ткать и много чего еще… порох опять же делать для ружей, очень уж он дымный, что говорит в пользу самодельности, а не земного производства».
Впрочем, этот абориген из оружия в руках держал короткое копье с костяным наконечником, а на поясе болтался нож в кожаных ножнах, по всей видимости тоже костяной, но может и каменный или обсидиановый. Так же на поясе крепилась довольно вместительная кожаная сумка плотно прижатая к пояснице, чтобы не болталась при беге.
Абориген стремительно бежал по дну каньона, но убежать от «пчелы» он не мог в принципе и скрыться в голом лесу тоже. При желании Эрик даже мог его подстрелить.
«А может и впрямь его грохнуть? – подумал Махов. – Получим тело для изучения. Впрочем, от мертвого толку мало, лучше добыть живого. Да и все еще возможная вероятность мирных переговоров будет окончательно сорвана. Так что беги урод, беги…»
– Интересно, что он там делал? – спросила Элен.
– Остался наблюдателем.
– Скорее всего.
Абориген продолжал бежать, маневрируя между деревьями. Элен сжалившись над ним, взяла в сторону и полетела прочь от каньона.
18
По окончании меганочи и соответственно разведывательных полетов, выяснилось что в непосредственной близости от модулей, если быть точнее в радиусе трех дней пути на вертолете со средней скоростью полета, располагается всего три поселения сахарианцев с учетом их столицы.
Запись аборигена сделанная Маховым оказалась единственной и вызвала большой интерес у всех. По крайней мере, теперь люди знали с кем им придется делить Сахару и возможно столкнуться в бою не на жизнь, а на смерть за право жить на планете.
– Ну и гоблин… – с отвращением сказал после просмотра Череп, и вскоре это неофициальное обозначение сахарианцев стало основным среди колонистов.
Просматривая запись с аборигеном Эрик ощутил какую-то странность, но не мог понять к чему именно она относится.
– Поскольку столица место уникальное, то будем исходить из того, что большинство селений похожи на только что обнаруженные с населением до тысячи сахарианцев, – сказал Антон Николаевич во время очередного сбора представителей. – Итого в масштабе всей планеты их численность может достигать двухсот-трехсот миллионов.
Эрик замер точно замороженный и пятидесяти-то много, не говоря уже о ста как максимума, а тут аж до трехсот миллионов!
Кто-то из членов не то совета, не то колониального правительства, непроизвольно охнул. И есть от чего, если на одного сколько-нибудь дееспособного человека приходится около двух-трех тысяч сахарианцев. Соотношение просто чудовищно, учитывая что большинство людей в физическом и психологическом плане, мягко говоря, не в кондиции.
– Что по минералам? – спросил Череп с миной бесстрастности на лице, утверждавший что сахарианцев не может быть больше нескольких десятков миллионов. Спорить о численности сейчас он не стал. Факты есть факты. – Можно из них изготовить взрывчатку, причем в достаточном для масштабных боевых действий количестве?
– Химики говорят, что это реально. Кое с чем придется повозиться, но они обещают, что в конечном счете продукт взрываться будет.
– Тогда нет проблем. Как только позволят условия, нужно начать масштабную добычу этих полезных ископаемых, развернуть химическое производство и начать делать бомбы, а еще лучше ракеты. Ракетами гораздо сподручнее бить по стенам, так как именно в стенах находятся норы в которых живут эти уроды. Но бомбы тоже нужны. Я уже вижу примерную тактику обработки противника. Сначала обстреливаем ракетами их норы, выгоняем из поселения, они неизбежно бегут в лес на дно каньона и тут мы обрабатываем их ковровой бомбардировкой. После того как мы их хорошо отутюжим, можно будет пройтись нашим бойцам и провести окончательную зачистку. Но повторяю, для этого нужно много бомб и помощнее.
– Сделаем, – сказал Леон Скиммер которому Ремезов поручил ответственность за производство взрывчатки.
– Но желательно конечно, чтобы ученые сделали что-нибудь посерьезнее, – продолжил развивать свою мысль Череп. – Бомбежка дело хлопотное. Нужны средства кардинального решения вопроса.
– То есть? – спросил Ремезов.
– Химия, биология, а еще лучше генетическое оружие. Это ученые сделать смогут?
Все посмотрели на профессора Грина.
– Должен вам напомнить что подобные средства крайне негуманны… – недовольно ответил тот.
– О чем вы говорите док?! Под вопросом само наше выживание! А вы нам о какой-то гуманности толкуете. Вы еще о конвенциях напомните, так эти твари его не подписывали, а значит их действие на гоблинов не распространяется! – засмеялся Череп.
– Эти так называемые твари, разумные существа! Вы только подумайте! Мы впервые обнаружили наших братьев по разуму, а вы говорите о их тотальном уничтожении! Разве это не безумие?!
– Возможно. Но когда речь идет о выживании, все остальное не важно. В конце концов, если уж на то пошло и вы хотите сохранить этих дикарей как вид, то так и быть, убивать их всех не станем, оставим ограниченную популяцию тысяч на пятьдесят особей. А потом что хотите с ними, то и делайте. В будущем,
