подходить к концу, и следовало решать: переходить «крысам» на подножный корм или же идти на новую охоту. Но с последним дела обстояли плохо. Набеги «крыс» на магазины в последнее время участились, и «крысоловы» буквально так и сновали то тут, то там, иной раз проходя в опасной близости от стоянки стаи.
Посовещавшись, все решили, что лучше еще некоторое время переждать, пока все не уляжется.
«Крысы» пошли охотиться на крыс.
Махову сделать рогатку так и не успели, и он получил от Шульца оружие все еще находящегося в плохом состоянии Крикуна.
— Ему она сейчас все равно не нужна, — сказал вожак. — А ты пока потренируешься…
Эрик охотился в паре с Табуном. Они зашли в совсем уж вонючие галереи канализации, где крыс просто видимо-невидимо. Они вообще не обращали никакого внимания на людей, передвигаясь с места на место по своим делам.
«Крысы» этим не преминули воспользоваться. Первым, как более опытный, стрелял Табун. Он натянул резину, зажмурил левый глаз и выстрелил. Раздался легкий щелчок с присвистом — и тут же запищала особенно крупная крыса. Табун подскочил к ней в одну секунду и добил ее прутом.
— Промахнулся…
— Почему? Ты же попал.
— В идеале крыса должна издыхать. А эта столько шуму наделала, что все разбежались.
Эрик оглянулся. Крысы не то чтобы разбежались, но, со смертью сородича почувствовав в людях угрозу, теперь старались держаться от них подальше. Все-таки, что ни говори, а крысы умные животные.
— Давай ты.
— Сейчас.
Махов сделал все, как его учили. Вложил подшипник, сделал захват, натянул, прицелился и отпустил. Метательный снаряд ударился в полуметре от намеченной цели, чуть не задев соседнюю крысу.
— Ну-у… уже гораздо лучше.
— Спасибо, — усмехнулся Эрик и пошел подбирать снаряд. Метательные подшипники ценились высоко, и разбрасываться ими не стоило.
Сделал свой выстрел Табун — и снова работа оказалась не чистой. Крыса громко пищала, и ее снова пришлось добивать.
— Что-то у меня с глазомером прямо беда после той драки, — пожаловался Табун, цепляя очередную крысу к своему поясу. — Целюсь в голову, а попадаю черт-те куда.
— Пройдет.
— Думаешь?
— Уверен.
— Ладно, пойдем дальше. Сегодня нам еще минимум восемь штук подбить надо.
Охота продолжилась и закончилась только когда норматив был выполнен, на что ушло два часа. Крысы буквально шарахались от людей, стоило им только завидеть «крыс».
К концу охоты отличился Эрик. Ему наконец-то удалось подстрелить одну крысу, что вызвало у него бурю восторга и снисходительное покачивание головой Табуна.
Охота оказалась самой приятной и легкой частью работы. От дальнейших обязанностей Эрик буквально воротил нос. Ведь нужно еще освежевать эти тушки, и ладно бы только той крысы, что подстрелил он сам, но эти обязанности в стае были распределены по-честному, и ему следовало содрать шкуру и выпотрошить внутренности у пяти крысиных тушек.
— Что морщишься? — спросил Табун.
Он ловко подсекал ножом кожу, делал надрез вдоль живота (так, чтобы не вывалились кишки) и лапок и одним движением сдирал шкурку.
Махов ничего ответить не мог, у него в горле стоял ком, и чувствовалось, что еще немного — и его просто-напросто вырвет.
— Противно, — наконец признался Эрик.
— Ничего, привыкнешь. Давай ты.
Эрик старался сделать все так, как делал его напарник, но опыта явно не хватало, и он то протыкал шкуру, то резал слишком глубоко и все заливало кровью, то рвал шкуру, когда стягивал ее с тушки, то вспарывал крысе брюхо и оттуда вываливались внутренности.
Но и эта работа вскоре осталась позади.
— Теперь осталось самое неприятное, — предупредил Табун, но Эрик уже и сам понял, что нужно было сделать. — Вытащить внутренности.
— И как это сделать? — напрягаясь, спросил Махов, предчувствуя, что ответ ему, мягко говоря, не понравится.
Ожидание его не обмануло.
— Как-как, руками… — ответил Табун и в подтверждение своих слов разрезал крысе брюхо и начал одной рукой вытягивать кишки, а другой, с ножом, их отрезать.
— Я на ми… нут… ку, — вскакивая, предупредил Махов.
— Далеко не уходи…
Табун лишь усмехнулся, услышав специфические звуки опорожнения внутренностей не с той стороны.
Махов, утершись, вернулся на место.
— В норме?
— Не совсем…
— Значит, в норме. Давай.
Внутренности оказались все еще теплыми, склизкими. Превозмогая в себе отвращение, Эрик их вынул и стал отрезать, стоявший в воздухе специфический запах буквально сводил Махова с ума. Но наконец тушки промыли в воде, и охотники двинулись к стоянке.
— И что теперь с ними делать? — спросил Эрик, все еще не веря, что это можно есть.
— Сейчас зажарим и съедим, — просто ответил Табун.
— А на чем жарить? У нас же ничего нет.
— На огне. Насадим на прутики — и все дела.
— Будете разводить костер?
— Нет. Слишком заметно, хотя было бы недурно. В угольках… м-м… пальчики оближешь.
Махов дернулся от нового рвотного позыва, и Табун, не удержавшись, засмеялся.
— Нет, не на костре, — отсмеявшись, сказал он. — Там неподалеку есть газовая труба, туда кто-то еще до нас врезал самодельный вентиль… зажжем газ и поджарим на огне.
Табун с Эриком пришли одними из последних. На том самом вентиле уже горел огонь, и несколько человек уже жарили свою добычу, держа ее наколотой на пруты, медленно поворачивая для равномерной готовности.
Те, кто приготовил, уже уплетали мясо за обе щеки.
— Табун, как такое можно есть?
— А что такого?
— Но это же крыса!
— Ну и что? Ты же ел говядину, свинину, другое животное мясо. Крыса такое же животное…
— Ну не знаю…
— Просто все дело в стереотипах.
— Как так?
— Просто нам, да и мы сами вдолбили себе в голову, что крыса — это отвратительное животное, нечистое и все такое прочее. А между тем оно практически ничем не отличается от других тварей Божьих, и, следовательно, ее можно есть.
— Но я слышал, что они заразные, переносят всякую инфекцию и вирусы…
— Переносят… — согласился Табун. — Но на себе, потому и руки мыли особенно тщательно. А мясо оно что, такое же, как у всех. Но если привередничаешь, то пожарь подольше.
