уриасары. Ближе к полуночи я без сил свалилась у костра, чтобы вырубиться хотя бы на пару часов, — и тут очнулся зеленокожий и слабым голосом попросил воды. А когда я его напоила, удивленно поинтересовался, по какой причине его связали.
287 – 307 сутки (1 – 21 августа 1 года).
Река
Выяснилось, что из памяти Росса выпало все то время, которое он провел в бессознательном состоянии и бреду. Попросту говоря, последним, что запомнил зеленокожий, было то, что он ушел наверх и закопался в сено, чтобы хоть как-то согреться. Порадовавшись, что коллеге, да еще и врачу, стало легче, я вкратце пересказала ему последние события и завалилась на боковую. Но уже через местный час встала, потому что рабочих рук катастрофически не хватало, даже несмотря на то, что, кроме Росса, в себя пришла Ина. Кроме прочего, этот факт продемонстрировал бесполезность или незначительный положительный эффект от использования красного мха при этой болезни, ведь женщина не получала такого лечения, тем не менее, пошла на поправку практически одновременно с Россом.
Вскоре я поняла, что все предыдущие трудности, которые встречались в моей жизни на этой планете, были мелочью: нападение драконов, цитадельские, жор и даже тролли. Сейчас от нас зависела жизнь слишком многих людей. Ситуация сложилась такая, что даже еще не полностью оправившиеся от болезни зеленокожие помогали и их никто не останавливал. Существование напоминало ад или каторгу: круглосуточно кормить, поить, подмывать и обмывать, причем часто не только детей, а и взрослых, хотя бы просто для того, чтобы местные кровососы не сожрали их заживо. На сон не оставалось времени, в результате и я, и зеленокожие не просто ели, а в буквальном смысле жрали, пытаясь хоть как-то компенсировать отсутствие необходимого отдыха. Уже на вторые сутки мы безо всякого смущения обыскали другие плоты и стащили на один все продукты и удобные для приготовления пищи емкости. Неплохие запасы первых нашлись не только на нашем, но и остальных племенных плотах: особенно много заготовили сатанисты и волгорцы. Из одиночек в очередной раз подтвердил свою хозяйственность золотой мальчик. Кроме него в положительном смысле отличились Захар с Марфой и еще несколько человек. Последователи удунского, сампского и уриасарского течения разочаровали настолько, что хотелось плеваться: действительно, ни один из них не делал хоть сколько-то значительных запасов, что, на мой взгляд, демонстрировало их несостоятельность.
Реквизированных продуктов хватило на прокорм нас, больных и детей всего на три дня, после чего уриасары взяли на себя добычу пищи, ее приготовление, сбор хвороста, поддержание дымных костров и еще следили за тем, чтобы плоты не снесло к берегу, а кормежка и уход свалились на наши плечи. Примерно тогда же к каравану вновь присоединился Марк, который, как выяснилось, все-таки продолжал плыть следом, лишь немного отстав вначале. А сейчас, в болоте, поведение каравана его обеспокоило, и на всякий случай оборотень решил проверить, не случилось ли чего. Много позже, вспоминая свою реакцию, я удивлялась, насколько спокойно восприняла его возвращение. Скорее всего, просто-напросто к этому времени уже настолько измоталась, что не думала о нем как о серьезной угрозе, а только как о еще одной паре рабочих рук. Поэтому и ограничилась тем, что безразлично предупредила:
— Попробуешь приблизиться к нашему плоту или к Рыси — убью.
В этот момент у меня не возникло ни малейшего сомнения в том, что в случае чего так и сделаю, невзирая на всю разницу в росте и силе. Марк молча кивнул, соглашаясь с поставленным условием, на том мы и закрыли эту тему.
Все-таки насколько спокойнее и покладистей полукровки чистокровных детей Homo oculeus: не шумят и едят что дают, как будто понимают, что выбор невелик. А остальные плюются, капризничают, дерутся и орут, а те у кого уже прорезались зубы, еще и норовят укусить, при этом совершенно не учитывают, что на каждого из них приходится не больше пятнадцати минут в сутки. Но, невзирая на редкую кормежку (не чаще трех раз в день), и то, что из-за этого дети сильно похудели и поведение их стало вялым, ни один из нового поколения так и не заболел. Кстати и мой вид, похоже, оказался устойчивым к вызвавшей эпидемию инфекции.
Может быть, именно из-за сильного недосыпания и повысившейся в связи с этим мнительностью и подозрительностью, мне в голову пришла странная идея. Не так все просто с уриасарами. По словам математика, присоединившись, они уже не испытывали трудностей ни с добычей питания, ни с троллями, ни с пираньями. То есть им хватило всего двух — двух с маленьким хвостиком местных месяцев для того, чтобы справиться с большинством трудностей. Но даже не это главное. С тех пор, как они стали частью каравана, ничего не изменилось, а ведь прошло уже полгода! То есть за полгода в их группе нет никакого развития, никакого прогресса. Во всех без исключения других группах и даже у одиночек появлялись новые особенности и отличия, совершенствовались умения, а иногда и менялся взгляд. А у уриасаров ничего нового, если не считать того, что они не заболели. Странно для людей, только приспосабливающихся к новым условиям, не правда ли? Зато легко объяснимо, если предположить, что местная жизнь для них не в новинку. Этот вывод вызвал приступ ярости и, отложив дела, я отправилась выяснять отношения.
— Что, керели, подопытных мышей запустили, теперь наблюдаете за результатами эксперимента?! — злобно бросила я Розе.
Оторвавшись от чистки рыбы, она подняла не меня удивленный взгляд.
— Не поняла?
— А что тут понимать? Интересно смотреть, как народ гибнет? И не стыдно?! — я горько усмехнулась. — Хотя, судя по вашим прежним действиям, у вас ни стыда, ни совести нет. Даже живя рядом, не хотите помочь побороть эпидемию! Хотя чего вам стоит дать лекарство? Так нет, жадничаете! Зажрались и не представляете, каких трудов стоит проходить все с нуля! Ладно технологии, вы даже сортовых семян и породистых животных нам не дали! А ведь это дело не одного года и даже не десятка лет, а сотен и сотен! Мало того, вы зажали даже самые элементарные сведения! А люди гибнут! Из-за вас гибнут! Но вам плевать! Пусть одни превращаются в троллей, другие от гангрены умирают, третьи с ума сходят! Не вы страдаете — и ладно, правда? Твари чертовы! Даже сейчас! Подопытных не жалко, пусть дохнут, правда ведь?! — с трудом подавив рыдание, я остановилась, чтобы перевести дыхание.
На шум от устроенного скандала подошли остальные уриасары. Их осунувшиеся, усталые лица, с темными мешками под покрасневшими от бессонницы и дыма глазами, подействовали как холодный душ. Ярость спала и на смену ей пришло чувство вины. Неужели, если люди что-то умеют, их обязательно надо обвинять во всех смертных грехах? Я уже открыла рот, чтобы извиниться, но меня опередили.
— От этой болезни, при мало-мальском уходе, редко умирают.
Я не сразу поняла, что означают эти слова. А когда поняла, накатил страх, от которого подкосились ноги и, сев прямо там, где стояла, с ужасом уставилась на сказавшего это мужчину. В гневе я не задумывалась, что будет, если вдруг окажусь права. Теперь пришло понимание. Им ведь ничего не стоит просто избавиться от неудобной личности. Или того хуже, стереть с лица земли всех, кто может оказаться в курсе, то есть уничтожить наш караван и пойти к кому-нибудь другому.
— Пантера, ты никогда не думала, что керели — это не название вида, а просто термин, обозначающий всех тех, кто дожил до конца? — негромко спросила Роза. — А отдельные представители любого вида остаются почти всегда. Другое дело, что их недостаточно для возрождения цивилизации.
Я молчала. Такое действительно не приходило мне в голову.
— Ладно, давай вернемся к этой теме позже? Сейчас у нас слишком большие проблемы в жизни, чтобы решать неактуальные задачи.
Фраза подействовала отрезвляюще, и страх ушел.
— У вас есть лекарство. Почему бы им не воспользоваться? — с некоторой претензией сказала я.
— У нас нет лекарства, и мы не знаем, где его взять, — возразила уриасарка.
— Но ведь вы не заболели! И никогда не поверю, что людям, запросто путешествующим между
