Веда мало отличалась от прочих терраформированных планет Периферии. Впрочем, расстояние от Земли до Дельты Павлина, звезды, являющей солнцем Веды, составляло всего 18,6 световых лет, так что окрестности планетной системы, в которую входила Веда, строго говоря, периферией не являлись. Тем не менее Вторжение на Веду началось почти одновременно с атаками гостей на Незабудке. И, в отличие от Незабудки, не прекращалось. И, видимо, поскольку планета оказалась ближайшей к Земле точкой Вторжения, на нее и натравили «кентавров».
Отряд разместили на базе «Веда А-два», гарнизон которой составляли русскоговорящие галакты.
В подчинение местному начальству «кентавры» введены не были, зато помогать им в бытовом плане начальство соответствующими приказами обязали.
После столкновения с Ксанкой Кирилл понял, что распространенную в подразделениях Корпуса организацию интимных отношений надо менять. Для его отряда «санблоковые свидания» не подходили, и он решил добиться изменений, дав, если потребуется, в этом направлении бой местному начальству. А заодно и проверить, как далеко они готовы удовлетворять его, Кирилла, бытовые аппетиты.
Рядом с казармой, в которой устроились «кентавры», было найдено пустующее помещение, и Кирилл потопал в штаб базы с требованием передать помещение в распоряжение отряда.
– Зачем оно вам? – спросил наглого старшину командир базы.
– У меня отряд особого назначения, – объяснил наглый старшина. – Мы ведем подготовку по особой методике, которая весьма и весьма утомительна. Поэтому нам требуется комната для релаксаций.
Как ни странно, начальство его просьбу удовлетворило.
В комнате поставили койку (к сожалению, односпальную, поскольку иных на военных базах попросту не имелось), вешалку для одежды и небольшой столик, и «комната для релаксаций» начала действовать. Главным ее достоинством было то, что парочки могли там без проблем перестыкнуться и в дневное время – если, конечно, обстановка позволяла.
После отбоя Кирилл вспомнил мнемонический вирш и некоторое время мысленно внушал отдельным бойцам-метелкам, что они любят вовсе не своего командира.
На следующий день воодушевленный вчерашним успехом наглый старшина снова осуществил наезд на командира базы. Подполковнику было объявлено, что отряд особого назначения привык принимать пищу по особому распорядку. Похоже, командир базы решил, что «кентавры» желают завтракать, обедать и ужинать в любое время, и когда выяснилось, что «кентавры» всего-навсего желают питаться за одним общим столом, разрешение на такое нарушение порядка тут же было получено.
У Кирилла мелькнула мысль, что начальство, похоже, готово удовлетворить любые просьбы командира «кентавров», но он решил дальше не наглеть и, таким образом, столик в «комнате для релаксаций» в первое время пустовал, хотя на нем очень бы неплохо смотрелись пара баночек пива «Етоев» и пакетик с сушеным кальмаром. Искусственным, разумеется – естественного здесь не увидишь, финансисты не позволят. Да и пиво бывает только местного розлива…
Впрочем, такая благосклонность начальства оказалась с расчетом – уже на следующий день подразделение старшины Кентаринова было введено в бой. Ясное дело, подполковник решил поберечь часть своих людей, заменив их прикомандированными. А может, это и с самого начала было запланировано. Надо же когда-то проверять отряд специального назначения, как говаривал Спиря, на вшивость.
Впрочем, схватки на Веде ничем не отличались от незабудкинских. Со стороны гостей в боях участвовали как уже знакомые существа, так и ранее не встречавшиеся: то гигантские, но чрезвычайно стремительные каракатицы с мощными клешнями, смахивающими на пневматические кусачки для перерезания труб; то вооруженные метровыми, острыми, как бритвы, косами голубые богомолы; то иная какая-нибудь крайне смертоносная пакость. Сходство было одно – опасность со стороны врага заключалась в механическом воздействии на тело бойца. Никого не поразило электрическим током, никого не разрезало световым лучом… А среди «кентавров» и вообще никто не пострадал – сказывался немалый победоносный опыт и взаимовыручка.
Вот взаимовыручке-то и был нанесен удар.
15
В третьем по счету бою Кирилл, по-прежнему не только уничтожавший агрессоров, но и следивший за действиями своих товарищей, обнаружил вдруг, что в одном из боевых эпизодов Вика Шиманская не пришла на помощь Ксанке. Он, правда, вовремя успел помочь метелке, и потому Ксанка не получила ни царапины, но надо было срочно принимать воспитательные меры.
После боя, когда вернулись на базу, он вызвал Шиманскую в пустующий учебный класс, на доверительный разговор.
– Садитесь, Шиманская!
Та, словно почувствовав, какой теме будет посвящена предстоящая беседа, села и потупилась.
– Послушай-ка, Вика…
Кирилл подбирал слова осторожно, стремясь, чтобы девица не замкнулась: время безудержных и безбашенных действий типа угрозы отчислить провинившуюся из отряда завершилось.
Как она тогда, на Незабудке, сказала? «Я – девочка хладнокровная, у меня башню от несчастной любви не снесет»… И даже что-то там про трибунал заикалась. Однако, похоже, взяло у хладнокровной девочки да и снесло башню! Нет, нужно менять тактику.
– Я сегодня обратил внимание на то, что ты неправильно повела себя в бою. Был момент, когда у тебя образовалась небольшая передышка, а у Заиченко в этот момент наступила самая запарка. И ты ей не помогла… Какие у тебя возникли проблемы?
Он был готов к тому, что она примется отрицать случившееся – специально прихватил с собой персональный тактический прибор, чтобы продемонстрировать ей сделанную ИскИном видеозапись.
Однако Шиманская ничего отрицать не стала.
– Зато ты, Кент, успел ей помочь! – зло сказала она.
Это была необычная для Вики дерзость, но Кирилл не стал обращать внимания.
– Разумеется! Иначе бы она вновь угодила на госпитальную койку.
– Лучше бы она с нее и не вставала! – выпалила, яростно сверкнув глазами, Вика. И прикусила губу.
– Ты вообще понимаешь, Виктория, что сейчас сказала? – тихо спросил Кирилл. – Что именно ты пожелала боевому товарищу?
Шиманская еще больше растопырила иголки:
– А так ей и надо, стерве рыжей! Чего она опять вокруг тебя кормой крутит? На очередной заход пошла?
И Кирилл понял, что никакого результата его незабудкинские ночные внушения не дали. Как и здешние. Ни хрена он не был властен ни над мыслями, ни над чувствами своих подчиненных. По крайней мере, в отношении Вики Шиманской такой вывод был совершенно справедлив. Вика ненавидела Ксанку всеми фибрами души, и надо было принимать в отношении нее какие-то другие меры, иначе все это грозило в будущем вылиться…
– Послушай меня, Вика… Ты хоть понимаешь, что случится, если, помимо меня, еще кто-нибудь заметит твою недобросовестность в бою, недобросовестность, граничащую с откровенным, не побоюсь этого слова, предательством?
– И что же случится? – зло выпалила Шиманская.
– Тебе просто перестанут доверять. Если ты не оказываешь помощь Заиченко, с какой стати ты поможешь мне?
– Тебе-то я всегда помогу!
– Ну не мне, так Тормозилле… Перевалову тому же…
– И ему помогу!
– А кому не… задумаешься, прежде чем помочь?
