Впрочем, стоит ли говорить о беззащитности того, кто сам из всех сил стремится сделаться объектом внешнего воздействия. Ведь, что ни говори, а вся система обучения в человеческом обществе – есть внешнее воздействие. И не только она… Сама жизнь есть, в принципе, постоянное внешнее воздействие, и, возможно, в активной потребности к такому обучающему воздействию и заключается сила разума?
Однако сейчас Кирилл был волен на совсем иные характеры воздействия. Вот, к примеру, взять да и раздавить этот светло-серый комочек, от которого и растет хвостик, уходящий к нему, Кириллу. И Ксанки, любящей своего командира не станет, – будет Ксанка-равнодушная; Ксанка, ищущая ей самой неведомо что; Ксанка растерянная и не способная ни к одному поступку, кроме этого пресловутого поиска…
Это была абсолютная власть над Ксанкой (ментал находился сейчас именно в ее мозгу), но никакого упоения этой властью Кирилл не ощущал. И дело было даже не в том, что, убив любовь Ксанки, он нанесет удар по самому себе, по ментальному «вампиризму», по своей силе. Просто у него НЕ существовало потребности в такой власти, не грела она ему душу, не было от нее ни жарко ни холодно.
Жарко и холодно было от другого: сумеет он справиться с ревностью метелки или нет? Он был уверен, что сумеет; эта уверенность пронизывала его насквозь, он купался в этой уверенности, как головастик в пруду, как щука в озере, как акула в океане. В конце концов, с тех пор, как он перестал быть «салабоном с висючкой», ему все удавалось. Даже неудача на Скади была относительной неудачей, ибо привела его к правильному выводу! И так будет впредь! В конце концов, женщины любят удачливых! И не зря любят!
Он недолго искал серый шарик ревности – вот он, рядом с любовью, похожий на звезду с… раз… два… три… четыре… пять… с шестью лучами. Нет, с двенадцатью – с шестью выходящими и шестью входящими.
Черт возьми, оказывается и Светочка жила с ревностью в душе! А он-то навоображал себе неведомо что! Ладно, учтем и это открытие! Когда-нибудь пригодится…
Кирилл отпочковал от себя шесть менталов и отправил их по нужным адресам, к узловым точкам этой новой, открывшейся сети, Сети Ревности, сети, в ячейках которой запутался не только он, но и весь его отряд. Вот ведь как интересно! Любовь – словно амеба с хвостиком, словно сперматозоид; а ревность – настоящая звезда!..
Вот и уничтожим сейчас эту звезду.
Сказано – сделано!
Семь менталов мгновенно произвели нужное действие, и Кирилл-реальный увидел, как одновременно вздрогнули семь метелок, сидящих в транспортном отсеке атээски, – он и на этот раз взял их всех с собой.
– Ой, девочки, что это было? – прошептали семь метелок, но их никто не услышал.
Кроме Кирилла, потому что связь сейчас работала в режиме «командир-бойцы».
– Что произошло? – спросил он.
– Нет, ничего, – испуганно ответили ему семеро голосов. – Ничего не произошло!
И именно этот испуг, это желание скрыть от командира случившееся стали главным доказательством того, что командир добился желаемого. Больше бойцы не станут совершать поступков, обусловленных ревностью. Больше боеспособности отряда ничто не угрожает…
Облетели будущее поле боя, изучили издали расположение пещер.
Когда вернулись на базу, Кирилл некоторое время присматривался к метелкам. Вроде бы никаких изменений в их поведении не замечалось, однако по четырем часам совместного существования разве сделаешь выводы о ком бы то ни было. Четыре часа может вытерпеть соперницу любая и каждая!
Однако прошел вечер и ночь, и утро, а никаких конфликтов между ревнивицами не возникло.
А потом был первый бой с местными гостями, и все закончилось как нельзя лучше. У Кирилла, как и прежде, хватало сил на любые действия – хоть в реале, хоть в виртуале.
И был новый вечер, и новое утро.
Кирилл не мог нарадоваться.
Но во время второго боя вдруг быстро выяснилось, что метелки резко сдали в своем умении.
Кирилл метался как сумасшедший, прикрывая то одну, то другую, из тех кого не успевали прикрыть остальные «кентавры». И все-таки не успел…
На сей раз сломали позвоночник Камилле Костроминой.
Кирилл размышлял над случившимся недолго: было совершенно ясно, что вместе с ревностью девчонки потеряли еще что-то… нет, не подходит тут слово «потеряли»… прямо скажем, что вместе с ревностью он, Кирилл, лишил их еще чего-то важного. То ли воинской удачи, то ли умения предчувствовать развитие ситуации, то ли и вовсе какой-то части боевого опыта… И стало понятно, что новый метод обеспечения боеспособности отряда чреват не менее реальными жертвами, чем предыдущий.
А потом у него состоялся уже знакомый разговор со Светочкой.
– Кирочка, почему пострадала Костя?
– Не знаю. Я понял только одно: некоторые метелки сегодня перестали вдруг успевать за ходом боя…
– А почему это произошло?
– Я же сказал – не знаю.
Она опять посмотрела на него пристально, будто подозревала в чем-то непотребном. Во лжи, например…
– А мне кажется, прекрасно знаешь!
Она будто насквозь его видела. Или подсмотрела, что происходило с Сетью Ревности… Но ведь этого попросту не могло быть. Он бы заметил чужое присутствие в виртуал-ментальности.
Впрочем, разговор их закончился как и в прошлый раз – страстными поцелуями. Будто за этой страстью они хотели спрятать обоюдное травленье вакуума.
Перед следующим боем он уничтожил все следы своего воздействия на девичьи мозги. То есть восстановил Сеть Ревности.
Но боя не последовало – гости исчезли и с Рембы.
Один случай – это случай, два случая – закономерность, три случая – привычка. И привычка эта не осталась незамеченной: по Корпусу пошли многочисленные разговоры о том, что гости почти немедленно исчезают с тех планет, где появляются «кентавры». Настолько, понимаете ли, отряд прапорщика Кентаринова напугал проклятую монстрятину… Причем, первыми об этом заговорили сами «кентавры».
Разумеется, Кирилл, как мог, пытался развеять подобные настроения. Всякому известно, что недооценка соперника обычно выходит недооценившему боком. А удача часто поворачивается задом.
– А сам-то ты что по этому поводу думаешь? – спросил Теодор Непосидяка после одной из воспитательных бесед. – Ведь против фактов не попрешь! После Незабудки нас высаживали на трех разных планетах. И везде после первых же боев монстры исчезли. Как корова языком слизнула!
У Кирилла появилась своя теория, объясняющая случившееся. Он нашел совсем другое объяснение – хозяева монстров боялись, что он, Кирилл, захватив пещеры, обнаружит приемо-передающую аппаратуру, с ее помощью переберется на планету-рассадник (ею наверняка окажется Синдерелла), обнаружит там инкубатор, и тогда даже самое тупоголовое руководство сообразит, что надо не по точкам Вторжения бить, а нанести удар по инкубатору.
Но эта теория, разумеется, была не для ушей Теодора Непосидяки и всех остальных «кентавров». Разве что со Светочкой ею можно поделиться, да и то ни к чему! Зачем девочке лишнее беспокойство? Все эти проблемы – дело сугубо командирское!
Короче говоря, Кирилл объяснил Теодору, что все это – не их, «кентавров», ума дело!
Наше дело – бить гостей там, куда нас пошлют. А когда галакт вешает на себя проблемы, находящиеся вне его, галакта, компетенции, жди обойму ржавых пистонов, ясно вам, сержант Непосидяка, матерь вашу за локоток!
Сержанту Непосидяке, матерь его за локоток, все оказалось ясно.
Эту же несложную мысль Кирилл донес и до остальных «кентавров». Кроме Светочки. Потому что она сказала:
– Мимо мишеней командование пальнуло, когда тебя не послушало! Надо было с самого начала организовать поиск на Синдерелле.
