с предыдущим – аноним под оперативным псевдонимом Аутсайдер.
Больше Кириллу на периферийных планетах занятия не нашлось.
Пора было отправляться по первоначально намеченному маршруту – в Солнечную систему. Оставалось только дождаться подходящего транссистемника.
64
Марс за эти три года практически не изменился. Во всяком случае, ни в космопорту Офир, ни на улицах Гагарина никаких заметных перемен не произошло. Джампер, присланный за Кириллом из «Ледового рая», не имел никаких знаков принадлежности, и любой марсианин и ухом бы при встрече не повел, даже обладай он зрением, способным проникнуть под крышу пассажирского салона.
Героя прошедших боев, говорите, везут? Ну-ну… А почему не красуется на нем иссиня-черная форма доблестных галактов, защитников наших дорогих от проклятых ублюдков-ксенов, чтоб у них повылазило!
Кирилл и в самом деле отправился в альма матер под личиной безмундирника.
За каким дьяволом привлекать внимание курсантов погонами с тремя «блямбами»? Да, полковничий мундир очень украшает мужчину. Но тут же превращает его в пуп земли, как сказал бы Спиря… Тьфу ты!..
Нет уж, кол нам в дюзу, мы лучше вот так, в скромном штатском пиджачном костюмчике, без орденов и медалей. Не полковник Кентаринов посетил вас, господа, а скромный секретный агент по кличке Артуз. Впрочем, это имя вы и вовсе не знаете и знать не будете… Все вы. Кроме господина Маркела Тихорьянова, лагерного капеллана, а по совместительству – майора-эсбэшника. Вот он-то, голубчик, нам и нужен!
В «Ледовом раю» тоже ничего не изменилось. И темно-коричневая стена Периметра, и казармы, и учебные корпуса пребывали на своих местах. Тут и там по-прежнему красовались пропагандистские триконки. Зато платаны, высаженные вдоль песчаных дорожек, определенно подросли.
А вот полковника Сергея Лёдова тут не оказалось – ушел на повышение. И потому, строго говоря, учебный лагерь номер четыре не мог теперь называться «Ледовым раем». Но назывался. Командовал тут после Лёдова полковник Красоткин, во время Кириллова курсантства числившийся начальником штаба.
Два полковника встретились в кабинете Красоткина, поприветствовали друг друга. Красоткин помнил курсанта Кентаринова, о чем не преминул упомянуть. Угостил визитера завезенным с Земли коньяком. «Камю» был хорош. Визитер похвалил напиток и помянул добрым словом своих преподавателей. Однако настороженности начальника лагеря он этим не преодолел. Особенно, когда отказался поучаствовать в торжественной церемонии встречи коллектива со столь известным выпускником.
Пришлось пообещать в скором времени новое посещение лагеря, на сей раз уже совершенно торжественное, в парадном мундире и при всех наградах.
А пока Кирилл попросил о встрече с Маркелом Тихорьяновым.
Полковник Красоткин явно удивился просьбе гостя. Но выражать свое удивление не стал.
– Где намерены встретиться с капелланом? Могу предоставить свой кабинет.
Не хотелось обижать мужика, но предложенное не входило в планы.
– Извините, полковник. Однако дело касается государственной безопасности. Так что сами понимаете…
Красоткин понимал.
Разговор с Тихорьяновым состоялся через четверть часа в его, Тихорьянова, рабочем кабинете. Капеллан все еще был майором. Впрочем, для сотрудника службы безопасности главное – работа во благо своей службы. Там он вполне мог иметь и более высокое звание, чем в работе по легенде.
– Что вас интересует, господин полковник?
Кирилл почему-то ждал от капеллана восклицаний типа «Как ты изменился, мой мальчик!» и поначалу удивился холодной уставной вежливости. Но потом сообразил – майор ломает голову над причиной его, Кирилла, появления в альма матер.
Ну не прилетел же герой войны повспоминать месяцы обучения!
Они сидели в кабинете капеллана. Была включена аппаратура, экранирующая помещение, – об этом майор предупредил полковника сразу.
– Я для вас, майор, не полковник, – сказал Кирилл. – Я – завербованный вами агент Артуз. Агент, не однажды работавший на службу безопасности, но однажды пожелавший узнать, почему вы решили его завербовать.
Тихорьянов смотрел на него оценивающе и настороженно.
Похоже, он не мог взять в толк, как вести себя с неожиданным посетителем. То ли завуалированно послать в дюзу, поскольку в прямом подчинении у гостя не находился, то ли продолжить разговор в надежде прощупать, в какую сторону дышит вопрошающий. Профессиональный интерес, никуда от него не денешься…
– Вы же понимаете, полковник, – сказал он потом, – что информация, которую вы хотите получить, не может быть доведена до вашего сведения ни под каким соусом. Это будет нарушение всех основополагающих принципов нашей работы.
– Я это понимаю, майор. – Кирилл решил перейти на «ты». – Но и ты должен понимать, что я интересуюсь этой информацией не из простого любопытства. И не потому, что хочу кому-то отомстить за свою сломанную жизнь! Как мне кажется, если приютский сирота достиг таких результатов, жизнь его ни в коем случае нельзя назвать сломанной. – Он позволил себе легкую самодовольную ухмылку.
Мол, не то что ты, перестарок, просиживающий штаны на заштатной должности лагерного капеллана!
– И все-таки полковник… – Капеллан поморщился, будто что-то где-то ему жало.
К примеру, лишние мозги в башне…
– Прошу меня простить, полковник, но…
Пришлось выложить ему предоставленные советником Ломановым полномочия. И пригрозить разборками на более высоком уровне.
После этого капеллан сдался.
– Что ж вы сразу не объяснили ситуацию?… Я получил приказ завербовать вас от подполковника Раменского из штаба планетной обороны.
– Ага, – сказал удовлетворенно Кирилл. – Интересно… А могу я ознакомиться с этим приказом?
Капеллан развел руками:
– Увы, приказ был устным. Вы же знаете, что такие методы в нашей работе встречаются сплошь и рядом…
Встречаются, подумал Кирилл. Особенно, если не хочется оставлять следы своего присутствия в данном деле.
– У меня еще один вопрос, – сказал он. – Помнится, вы мне сказали, что нас отправят после окончания подготовки служить на Незабудку.
– Прошу прощения, полковник… Не мог я этого сказать! Ни под каким видом не мог. Это же нарушение.
Кирилл пристально посмотрел Тихорьянову в глаза. Но так и не понял – лжет майор или нет.
Ну да ладно… Не пытать же капеллана, не загонять же иголки под ногти… К тому же майор, кажется, и вправду уверен, что не говорил курсанту Кентаринову того, что курсант услышал…
Неужели так бывает?
Да вот, похоже, бывает. К примеру, когда твоими устами говорит кто-то совсем другой…
– Простите, майор… Я ни в чем вас не обвиняю. Считайте, это проверкой моей памяти.
Минут пять побеседовали о разных пустяках – куда перевели служить полковника Лёдова, не предвидится ли в учебных лагерях сокращение штатов, чего можно ждать от ксенов в ближайшем будущем…
Судя по всему, о новом закрытии Мешка в средствах массовой информации правительство пока не сообщало. И документов с грифом «для служебного пользования» по учебным лагерям не рассылало. Видимо, еще не определилось со стратегией государственной машины.
Характер разговора не располагал к выражению теплой благодарности. Но и до чувства вражеской ненависти опускаться не стоило, хоть и ясно было, что Тихорьянов немедленно сообщит подполковнику
