– Да знаю я это все, твое величество! Не раз уже слышал. Да и сам не дурак. С понятием. – Его тон сделался ворчливым. – Уж и поныть немного нельзя!
– Можно, – усмехнулся Осетр. – Любой другой на твоем месте давно бы уже вылетел за пределы дворца. А я твое нытье терплю. Опять же, даю вот тебе возможность некоторое время побыть в своей шкуре. Выйдешь в отставку, начнешь писать мемуары. Воспоминания о полете на Вайсбург у тебя с руками оторвут. Это ж не история про новобагдадскую ураганную прогерию, на нее гриф «Совершенно секретно» вешать не обязательно.
Найден осклабился:
– Непременно напишу! Так и назову: «Как я был императором росской империи». И всему народу пожалуюсь, что ты меня третировал.
Осетр только рукой на него махнул.
Уже через час директор института информационных технологий академик Поздняков был вызван во дворец росского правителя.
– Слушаю, ваше императорское величество!
– Альберт Андреевич! Сразу же попрошу вас держать в глубокой тайне то, что я вам сейчас скажу.
– Разумеется, ваше величество!
– Мне требуется, чтобы вы самым срочным порядком изготовили два наносимулякра – мой и моего секретаря.
Если академик и удивился, виду он не показал.
– Насколько срочно, ваше величество?
– Два дня, Альберт Андреевич. И не минутой больше!
Поздняков озадаченно поскреб макушку:
– Тогда вам и вашему секретарю придется немедленно отправиться ко мне в институт.
Осетр кивнул:
– Через полтора часа будем у вас.
– Хорошо, ваше величество. А я возвращаюсь немедленно. Прикажу нашим специалистам готовить аппаратуру для измерений и копирования.
Академик покинул дворец.
А Осетр еще раз вызвал Найдена:
– Собирайся, любезный. Прямо сейчас летим в институт информационных технологий.
– Тайно? – ухмыльнулся секретарь. – Как на свидание в гостиницу «Скрынников». Бороду не забудь приклеить, твое императорское величество!
Осетр погрозил ему кулаком:
– Разговорчики в строю отставить! Нарвешься на наряд вне очереди!
– А я потом отомстю! И мстя моя будет неотвратимой, как прыжковый сон!
– Тьфу на тебя!..
Через полтора часа они уже были в знакомой Осетру лаборатории. В течение сорока минут на площадке, представляющей собой меблированную комнату, ходили и бегали; садились, ложились и вставали; произносили напечатанный на папире текст – тихо, громче и просто орали.
А подчиненные академика Позднякова снимали их многочисленными видеокамерами, загоняя получаемую информацию в лабораторный ИскИн, откуда она, обработанная специальными программами, позже должна будет перекачана в ИскИны наносимулякров. И тогда, накануне отлета на Вайсбург, другим специалистам – хирургам, работающим в ведомстве графа Ивана Константиновича Сумарокова, личного врача императора – останется имплантировать снаряженные информацией миллиметровые шарики внутрь мягких тканей императора и его секретаря.
Наверняка в седалище.
А через день, оказавшись на пути к столичной планете фрагербритцев, можно будет приступать к операции «Обмен “росомашьих” шкур»!
Когда император и его личный секретарь возвращались в Петергоф, Найден спросил с усмешкой:
– Скажи-ка, твое величество, а вести переговоры с фрагербритским королем и подписывать договор буду я или ты?
А Осетр с такой же усмешкой ответил:
– Посмотрим, твое величество!
Замысел был реализован.
В пути, находясь в одной каюте, они четко договорились, в каких случаях будут применять наносимулякры.
Когда дипломатический кортеж прибыл в систему Фрейи и император с секретарем вернулись на борт «Кассиопеи», Найден надел на себя личину императора, а Осетр – своего секретаря.
В результате почетный караул на Вайсбурге встречал лже-императора.
И дальше настоящий император участвовал только в переговорах с Отто и рабочих встречах с военачальниками.
А во всех остальных случаях его подменял секретарь.
С переменой личин проблем не было. Достаточно было зайти в кабинку туалета.
И как теперь выяснилось, перемену придумали не зря.
Глава двадцать третья
Когда правительственная делегация покинула борт «Кассиопеи» и начала перебираться на поверхность Вайсбурга, по помещениям «Осмотрительного» разнесся бас капитана:
– Внимание, экипаж! Отбой боевой готовности номер один. Всему экипажу – боевая готовность номер два!
Звезднофлотцы с облегчением выполнили приказ. Выключили систему «улитка». Артиллерийские установки перевели в караульный режим. И стали ждать приказа «Отбой боевой готовности номер два», после чего можно было расслабиться и всем, кроме дежурных специалистов, убыть со своих постов, вернувшись к жизни флотского человека вне служебных обязанностей.
Однако каперанг Яаскеляйнен ожидаемого приказа не отдавал.
Он прекрасно знал, что сейчас о нем думает экипаж.
Крыша, что ли, съехала у нашего кэпа, рашпилем его прибор обкарнать?! Люди ж не железные, им отдых требуется!
Людям и в самом деле требовался отдых.
Но жила в душе каперанга неясная тревога.
Он и сам не понимал – откуда она взялась? Всю свою жизнь он был служакой, исполняющим приказы вышестоящих командиров. И если просыпалась в нем тревога, она всегда оказывалась конкретной.
Как бы не ударить лицом перед проверяющими из штаба флота… Как бы лейтенант такой-то не промахнулся по мишени… Ну и тому подобные опасения.
Однако на сей раз тревога была неперсонифицированной. И не очень понятной.
Врага в ближайшем пространстве не наблюдается. «Осмотрительный» тут не один – как там, возле безымянного красного карлика.
Откуда же это неясная тревога?
Говорят, у «росомах» такое наблюдается сплошь и рядом. Потому их, как правило, и не удается застать врасплох.
Но он-то, каперанг Яаскеляйнен, сто якорей ему в задницу, – не «росомаха»!.. Он начинает беспокоиться только с того момента, когда система разведки и целеуказания сообщает о появлении противника, и мифический вероятный бой превращается в реальный.
Так что же с ним случилось?
В общем, ладно, будем держать ухо востро!
А экипаж начнем кормить стимуляторами – чтобы люди не теряли сил и внимательности. Да и себя будем держать в боевом тонусе.
И Яаскеляйнен вызвал к себе начальника медицинской части и первым принял таблетку.
Сигнал тревоги прозвучал, когда каперанг, все-таки сломавшись – два дня без отдыха разве что молодежь способна выдержать, – заснул тяжелым сном.
