Однако, по здравому рассуждению, этот план пришлось пересмотреть.
Во-первых, тогда ей придется отправиться в путь совсем уж глубокой ночью, а это, как показывал недавний опыт, добром не кончается.
Во-вторых, одежду придется добывать в «костюмерной», на другом конце дома, что само по себе рискованно. Даже если не брать в расчет пакостную способность дома менять планировку.
К тому же она не знала, когда укладываются дворецкий и домоправительница. И напороться на них среди ночи не улыбалось.
Потом, опять же привратник – если он бродит по парку среди ночи, то что тогда? Этот дремучий мужик ее настораживал.
А так… Пусть думают, что она в доме опять заблудилась.
Опыт выхода в парк и встречи с садовником-философом подсказывал ей. что скорее ее будут искать в доме, нежели отправятся в погоню.
Проблему составлял только плащ.
Можно было дождаться Огустины, и всё стало бы просто. Прогулка перед сном, в которой ей никто не отказывал. Но почему-то именно так поступать И не хотелось.
Что-то подсказывало, что из дома надо именно выскользнуть. И пусть думают что хотят.
Хотелось уйти из-под этой навязчивой опеки.
Больше всего она боялась, что ее на прогулку одну не отпустят.
Она подумала, что в этом доме, как на даче, должен быть какой-то шкаф для верхней одежды, именно на случай непогоды.
Но поскольку ничего подобного не обнаружилось у главного входа с привратником, то, наверное, должны быть еще какие-то неглавные входы-выходы.
Ну не может же, в самом деле, не быть черного хода в таком большом доме!
Паромотор Альтторра Кантора стремительно отмерял расстояние, ровно и мерно рокоча мотором, отдуваясь, брал подъемы, посвистывал на спусках.
Антаер выбрал другую дорогу для возвращения. Он не видел необходимости заезжать в Рэн. Председатель тамошней милиции должен был выполнить переданные ему предписания. Выполнить непременно на свой манер. И чем более спесиво он к ним отнесется, дескать: «столичные полицейские нам не указ», тем будет лучше.
Подумав об этом, Кантор улыбнулся, озадачив улыбкой своего спутника, несколько уже притерпевшегося к скорости передвижения и находящего в ней даже некоторый шарм.
Кантор вел мотор по дороге из Нэнта в Ман, стоящий на правом берегу северного притока Лур-ривер. Там он собирался свернуть на север и северо-восток, дабы прибыть в предместье Мокк-Вэй-Сити, носившее название Пэриз. У него был резон посетить это захолустье.
Лендер подумал и решил, что не сильно отвлечет антаера от управления экипажем, если задаст вопрос, мучивший его последнее время. Перед глазами сочинителя прошло много событий, но тем не менее он так и не мог понять, как движется дело, удалось ли сыщику что-то выяснить, как скоро развитие следствия придет к развязке и что же это будет за развязка…
– Вам удалось узнать что-то важное? – спросил он, так и не решившись разразиться всем списком вопросов, которые вертелись у него на языке.
– О чем? – ответил вопросом на вопрос антаер.
– О том деле, которое вы расследуете, разумеется, – немного оскорбился сочинитель. – Как далеко продвинулось дознание. Что значат все эти таинственные знаки?
– Я узнал, что этот узел куда хитрее, чем я полагал.
– И это всё?
– А вы нетерпеливы, – поделился наблюдением Кантор. – Неймется узнать, когда мы поймаем беглеца?
– Пожалуй, да.
– Не раньше, чем он проявит себя.
– Но как?! Как он себя проявит? – заерзал Лендер. – Допустит неосторожность.
– Нет, – покачал головой Кантор. – Он не проявит неосторожности. Такого подарка он нам не сделает. Он будет осторожен как никто иной.
– Тогда чего же нам ждать?
– Черной повозки, юноша, – зловеще изрек антаер. – Неумолимого появления черной повозки.
– Брички извозчика, которую похитил человек-саламандра? – догадался сочинитель. – Вы ее имеете в виду?
– Нет. Я говорю о смерти.
– Простите, но я не понимаю.
– В тех краях, где я вырос, говорят, что смерть – это черная повозка, которая останавливается перед каждым домом. Перед одним раньше, а перед другим позже, но перед каждым.
– Какой мрачный и глубокий образ! – восхитился Лендер. – Но что это значит?.. Я имею в виду – в нашем случае.
