им теперь идти. Фил где-то бродил неподалёку, совсем не напрягая своим присутствием, оставалось разобраться только с собой. Со своими ощущениями и той кучей вопросов, крутившихся в голове.
Ну, во-первых, так дальше издеваться над своим организмом не стоило, нога, чуть поджившая за пару деньков, от нагрузки опять начала ныть. А значит, надо было срочно что-то придумать, найти на худой конец какую-то тележку или тачку, чтобы не тащит весь груз на себе. Во-вторых, близость Царицынского парка пока защищала их от двуногих охотников, так как они держались подальше от этих мест, но они всё глубже ныряли в город и люди, в том числе Темиркан, вот-вот должны были замелькать на горизонте. В- третьих, приближалась станция метро, первая на их пути и по этому поводу тоже были вопросы, а почему бы не уйти под землю, не спрямить путь, и не спрятаться от многочисленных любопытных глаз, к примеру…
После того, как мозги немного проветрились от алкоголя, умных мыслей в голове возникало всё больше и больше. Егора это радовало, пусть даже обстановка не очень-то располагала к веселью. С другой стороны ничего страшного пока тоже не происходило, обычные полевые условия, он, кстати, к ним был подготовлен, многое знал, многое умел. Конечно, в группе было бы половчее и понадёжнее, но и в одиночку приходилось выбираться из всяких разных ситуёвин и всё же, одно огромное, НО, присутствовало! Его ничем и никак нельзя было закрыть – это уязвимость отряда.
Мальчишка и девушка висели у него на руках пудовыми гирями…
Ни оставить, ни спрятать, ни идти с ними дальше так, чтобы быть спокойным. Горыныч вспомнил как они только что, как стадо баранов, пробирались по открытому месту и ему опять стало плохо: заныла нога, прошиб пот, в глазах заскакали радужные зайчики. Для любых маломальских профессионалов, да и для откровенных лопухов тоже, они были простой и беспроблемной добычей. Поставь пару-тройку человек по разные стороны от дороги, одного ещё спереди или сзади можно, и бери их тёпленькими! А дёрнится кто-то – стреляй, как в тире и никакой Филимон не поможет.
Под ложечкой у Егора засосало.
Понятно было, что технику походного строя, уходы с линии огня перекатами, движение короткими перебежками и прочие тактические премудрости его спутникам ну никак не освоить, да и времени на это не было!
Но и идти вот так, как мандавохи на параде, они тоже не могли.
Им и так везло безмерно, но всё когда-нибудь заканчивается. Да и интерес к их группе наверняка возрастёт сейчас просто до небес. Базу на Тимирязевке похоже, что разорвали, если Никин отец сдержал своё слово никто там ничем не смог поживиться. Отсюда вывод, про них вспомнят и очень скоро, найдут вертолёт, а дальше дело техники – растопырит Темиркан свои загребущие пальчики и всё. А если ещё и Коалиция обидится за свои потери, тогда хоть караул кричи!
Отхлебнув из фляжки холодной родниковой водички, которую набрал в одном из Царицынских ручьёв, Горыныч тоскливо осмотрелся. Опять захотелось в старую добрую Москву, к друзьям-бичарам. Он поймал себя на мысли, что это время вспомнилось ему даже с каким-то небольшим оттенком грусти: свежий воздух, простая незатейливая пища, ага! спитые сизые рожи и вонь от этих закадычных приятелей така-ая…
Вся прелесть былого тут же улетучилась, возвращая его в придорожные развалины. Тяжело вздохнув, и почесав по-обыкновению макушку, он решительно отогнал от себя призраки недавнего прошлого, в котором, если честно, ничего путного на самом деле и не было. А вот мозговой штурм, который Гор себе устроил, не прошёл безрезультатно, некий начальный алгоритм действий в голове отложился. Сохранность и безопасность отряда он считал наиважнейшим делом, а значит, и решать этот вопрос необходимо было в первую очередь. Какое-нибудь укромное местечко с несколькими вариантами быстрой ретирады, при необходимости – это было самое то, так как дальнейший поход в никуда Егору представлялся абсолютно бесперспективным.
– Вась, а Вась, – Горыныч позвал мальчишку, замечая с какой прытью от него драпанул щенок. – Слушай, ты чего там терроризируешь бедного Тузика?
– А сего он такой неслух? – воинственно зашмыгал носом маленький воспитатель. – Я ему говолю, а он не слусается, вот и полусяет, по попе…
– Да-а! – обрадовался Гор. – Так ты тоже отыскал максимально эффективный способ объяснения чего и как делать, а самое главное, как добиваться того, чтобы твои указания всё-таки выполнялись…
– Ну да, насол, – насторожённо согласился мальчуган, ещё не до конца понимая, к чему клонит его старший товарищ.
– Смотри ты, мы оказывается с тобой ещё те, ну оба, в общем, Макаренки…
– Сего, сего? – с недоумением уставился на Егора мальчишка. – Какие такие макалонинки?
– Эх, ты, педагог, – улыбнулся парень. – Да это учитель был такой, мог, кого хочешь уму разуму научить.
– И да зыть Тузика?
– Ну-у не знаю, – засомневался Горыныч и поманил того пальцем. – Но от себя совет дать могу, хочешь?
Пацанёнок придвинулся поближе, оттопырив ухо…
– Я бы на твоём месте так уж сильно на собачуру не напирал.
– Ет посему ета?
– Ты про папаню его не забывай, а то если обидишь евонного сынка, он тебя в шесть секунд слопает!
– Сутис, да? – попробовал улыбнуться мальчишка, но с опаской поводил вокруг головой.
– Что страшно?
– Ну, вот иссё! – воинственно подтянул комбинезон Вася.
– И то, правда, – одобрил Горыныч. – А раз такой храбрый, зови рыжего, – и, прихлопнув своей большой ладонью сразу же открывшийся детский рот, добавил. – Мысленно, дорогой, только мысленно, так я и сам умею.
Почти сразу же, где-то за противоположной стеной затопотало и послышалось характерное собачье хеканье. Могучий пёс выскочил на них и затормозил всеми четырьмя лапами, чуть присев задом. Внимательные тёмно-коричневые глаза попеременно принялись разглядывать то одного, то другого.
– Он, ета, – мальчишка придвинулся поближе к Егору, осторожно поглядывая на огромные клыки, обозначившиеся в открытой собачьей пасти. – Он присол.
– Да вижу, что не прилетел! А ты чего ко мне жмёшься, а?
– А сего он облизывается, – ткнул пальцем Василёк в сторону плямкнувших собачьих брылей.
– Это у него привычка такая, слюну сглатывать, а что тебе не нравится?
– Да не-ее, – протянул мальчуган. – Но тока всё лавно стласно!
– Бояться, конечно же, надо, тут, как говорится, без вариантов, только показывать этого нельзя никому и никогда: ни людям, ни животным, – взъерошил ему волосы Горыныч. – Страх, Васька, это великая сила, если умеешь им управлять. Только дурак ничего не боится. А человек сумевший укротить свой мандраж – в два раза сильнее становится, понял?
Мальчишка, раскрывший рот от этих слов, кивнул, но от Егора не отошёл.
– Ладно, храбрец, давай к делу.
– Давай, – согласился Вася. – Говоли…
– Передай ему, что мне нужно на какое-то время отлучиться, надо найти укрытие для всех, а он пускай пока от вас никуда не отходит, хорошо? Чтоб мне было поспокойнее. А я быстренько пробегусь и вернусь. Это, кстати, и тебя касается: сидеть тихо, глядеть в оба и охранять Нику, договорились?
Малыш сделал серьёзное лицо и молча кивнул в ответ…
Красные буквы, обозначавшие название станции «Кантемировская», на удивление были целы. Вход в метро хорошо просматривался, но движения вокруг не наблюдалось никакого, вообще. Одно из самых популярных, востребованных и посещаемых технических сооружений дохнуло на него пустотой, затхлостью и чем-то таким от чего по коже забегали мурашки. Шестое, седьмое или какое там ещё чувство, которое до сих пор связывало человечество с природой, напоминая, что мы её дети, предупреждало…
Егор мельком глянул на остатки лестницы, боязливо сползавшей в темноту, принюхался, присмотрелся и прислушался к окружающей тишине, в которой не то, что птицы, даже надоедливые мухи не жужжали, и ему здесь не понравилось. А уж вниз не хотелось ни за какие коврижки!
