глаз такие черные круги, как будто ваксой нарисованы отойдет и выглядит такой замотанной что каждый помнит чего естественно от них и стоит ожидать. Что в общем-то не странно раз уж никто по сути ничего не забывает. Но могут поместить то что хотят поместить туда куда хотят поместить. Это.
Так что так оно вот так. Так что дальше.
Чтобы взглянуть на женатого брата, который не старший брат, но единственный брат что женат из всех сестер и братьев, если отойдет он потому что не похож ни на кого из братьев и сестер, которые все вместе. И это потому что он женат и так что все что там из этого есть. Отправят ли они старшего брата, помнишь его Александр, куда-нибудь чтоб удалился и молился. Этот он не то же самое что все другие, каждый день то же самое.
И нет и да.
К примеру если он убедит любого оставаться хорошим человеком и они это смогут использовать, они любой из них всех, почему они не там, но ведь правда их можно лелеять как каждого из них уже, один здесь один здесь точно так же, не один и один но один, и в этом смысле ничто не кончено, нет ничего и никогда не кончено даже если каждый из всех и каждого закончит все везде и всюду. Кричи когда нахлынет ладно.
В один прекрасный день там тут был не пугайся он был тут, его позвали, да он мне нужен, так его и звали, и все равно он выглядел не как он, а как он. Он сказал что она ему нравится, она жена владельца гостиницы которая умерла, он сказал что она ему нравится, и все теперь пошло понемногу поехало, но в конечном счете он она они все знали что это-то она знала как себя вести когда приедут чтобы оставались. Они и оставались. Она умела сделать так. Он был добрый человек и пусть даже и был у него брат который фермер и невестка которая калека и мать с отцом которые прекрасно были тем кем были и прикупили землю как раз тогда как нужно, то есть когда земле было нужно, и это было прекрасно. Прекрасно его звали.
И вот он там и был когда она упала, очень мило. Н-да, очень мило.
Ему нечего было сказать о воле трех человек, воле деда, воле старшего сына и воле сестры садовода, Александра, звали ее не Александриной, чего наверняка, никто и никогда никак, мог или не мог бы ожидать. Ради чего, ради истины, ради веры. Съешь Еву если хочешь. Звали ее, звали одну из тех кто умер, никак не Ева или Ева или как еще ее там звали. Конечно как-то ее звали.
Нет смысла в попытке если никакого смысла в пытке.
Он писал ко всем, он ее муж писал ко всем, и он писал великолепно, он муж ее писал великолепно когда писал ко всем на свете.
Не может разве кто кого собрать.
И поскольку никогда и никуда не выезжал ему пришлось поехать, ему пришлось поехать к умершей жене, ему пришлось поехать к матери, она еще не умерла, ему пришлось поехать к сыну ко второму сыну, он еще не умер. Ему пришлось поехать, он раньше никуда не выезжал поскольку никогда и ничего другого не делал кроме как на месте. А теперь ему пришлось поехать. Подумай об этом не только он но он когда ему пришлось уехать и даже иногда надолго. Уехать не то чтобы уехать. Некоторые в тех местах всегда могли себе позволить приезжать и уезжать при том что как всегда на месте, но он-то не так он не так он не так.
А теперь подумай обо всем или вот этом из всего. Они и будут будут будут они и будут здесь они. И это говорит нам о.
Прошу тебя не сомневайся попытайся говорит нам о.
Подумай хорошенько о, и пусть да будет нам о них известно, все или все из них что говорит нам о.
Лиззи да какая разница если ты возражаешь, если ты не возражаешь.
Александр, да-да конечно, Александр он был высокий, у них у всех был вид как будто все высокие.
Он просил и они с ним шли, странно было бы если бы они с ним не были, странные женщины. У них у всех был сад у каждой в каждом округе у каждой был сад так что ничего здесь странного либо у одной либо у любой в одно и то же время. Любая скажет нет и нет ее и ей понятно мимо. Мимо чего. Ничего мимо. Глупо что ты так.
И ни одной обворожительно оставить. Ни одной.
И что они улыбки или приказать они улыбки. Читай что я пишу.
Так многие могут сказать.
Однажды много лет назад сюжеты выстроились в ряд.
Однажды много лет назад мать шестерых детей лишилась мужа и очень горевала.
Однажды много лет назад они все были заодно и всем владели заодно а было много хотя и городок был маленький и множество семейств с большим количеством детей.
Таким успеха не видать ибо успех кто будет кто хочет кто может кто если они смогут. Никто не переменится.
Через какое-то время все прояснится. Не то чтоб три менять на три. Ни одна или единая или ли, были.
Отстрой ни на ком как догадка.
И больше никаких догадок. Каждый знает, зачем им говорить. Вот почему здесь каждый говорит и никто не скажет, потому что каждый видит, и каждый говорит что могут. Не слово за слово, какие тайны насчет того что каждый знает и все таки они все возражают. Почему если почему не почему они не возражают. Не здесь ни в коем случае не и не мы. Мы любим тоже и позже не мы.
И если так то каждый вновь приезжий вызывает возбуждение не так чтоб прямо возбуждение поскольку не потянутся, не к большему потянутся но потянутся к тому же самому, как только говорят так сразу, как только сразу и звонят, и ничего и не запомнят и не для троих.
Почти что сразу позвонили мне как мой.
Подумай хорошенько никакой угрозы что приедут или там уедут или какая разница с чем они будут дальше или на чей счет и что за что устроить.
Лиззи ты понимаешь.
Конечно понимает.
Конечно понимаешь.
Могла бы если б захотела но только ты все время хочешь чего-нибудь другого только не это только
