Из ниоткуда в никуда

— К чему эти пустяки, любезный граф? Просто представьте себе, что однажды к вам на подушку посреди ночи взберется создание моих размеров, вооруженное острейшим мечом в свой рост, которого достаточно, чтобы перерезать вам сонную артерию? Наконец, есть еще и яды… Зачем нам разводить глупости с клятвами? Клятвы люди сплошь и рядом нарушают, а вот неминуемая смерть в виде кары за развязавшийся язык — это гораздо действеннее…

На чем, собственно, переговоры и завершились. Граф нанял трех мастеров, быстро сделавших всю нужную работу. Он заикнулся было, не станут ли они болтать, но барон с нехорошей улыбочкой ответил:

— Не думаю, что у них будет на это время…

И увез мастеров в своей карете. Оказалось, были еще и дополнительные условия: отныне графу не полагалось спускаться в свой собственный подвал — а в комнатке около входа в него, очевидно, не полагаясь на честное графское слово, в три смены дежурили люди барона, все поголовно с физиономиями, на которые не стоило лишний раз и смотреть, особенно ночной порой.

Предприятие заработало. Первые дней десять, правда, барона это немного утомляло — к нему, что ни вечер, заявлялся крохотный человечек в мундире (уже, кажется, другой, с ухватками опытного сыскаря) и несколько часов изводил вопросами о Ронеро: от флота до экономики, от системы правления до придворных нравов. Граф убедился, что имеет дело с совершеннейшим чужаком, не знавшим о стране элементарный вещей, но отвечал исправно, благо за каждую такую беседу получал небольшую премию в виде тех же золотых слиточков размером с ноготь. Потом мучитель исчез навсегда. Тот, первый, еще заходил два раза за две недели, полное впечатление, с визитом вежливости (а то и присмотреть, как идут дела), но потом пропал и он.

Крохотных простолюдинов для забав граф выпросил у него в последний раз по совету барона. Человечек, в общем, особого неудовольствия не выказал, усмехнулся только:

— Я вижу, и здесь наши обычаи схожи…

И примерно через неделю доставил требуемое, предупредив лишь, что посторонним эти зрелища показывать ни в коем случае не следует. Иначе последствия будут теми, о которых уже предупреждали.

Граф оказался не только любопытным, но и гораздо хитрее, чем, должно быть, полагали крохотные собеседники. Уже в первую же ночь он осторожненько вытащил из клетки одну из женщин, и, многозначительно поводя перед ней раскаленной докрасна иголочкой, допросил как следует. Узнавши ровно столько, сколько Сварог уже прочитал в протоколах допросов.

Идиллия длилась примерно два месяца. Люди барона дежурили исправно, крохотульки больше не появлялись, вознаграждение через барона поступало. Так что граф чуточку разболтался. И стал приглашать к себе на редкостное зрелище старых приятелей, в которых нисколько не сомневался, — в том числе и Звездочета…

Вот такая была история. Графа и свидетелей его забав во избежание огласки упрятали в тихое местечко, откуда они могли выйти ногами вперед. А вот дальше… Собственно говоря, никто не знал, что делать дальше. Секретнейший совет в составе королевы Дайни, Асверуса, начальника тайной полиции, двух адмиралов и трех высокопоставленных чиновников из Морского бюро пришли к выводу, что они, собственно говоря, не продвинулись вперед ни на шаг. Обыскивать все дома, стоящие на берегу Итела (уже не было никаких сомнений, что подводные лодки плавают и по Ителу), было бы предприятием неподъемным. Где находится Токеранг, никто и примерно не представлял. Оставалось одно: обязать многочисленных лакеев, камердинеров и прочих кучеров, шпионивших за знатью по указке тайной полиции и второго стола дворцовой стражи, держать ушки на макушке и немедленно сообщать, если в каком-нибудь особняке вдруг обнаружатся крохотные человечки. Впрочем, был еще один вариант — река Гиуне, и относительно нее специалисты своего дела стали разрабатывать соответствующую операцию. В деле сохранился доклад оставшегося безымянным морского сапера, в котором он рискнул предположить: самый обыкновенный бочонок с порохом, взорванный в воде неподалеку от лодки, должен произвести на нее примерно такое же действие, как на рыбу, которую разгульные солдаты глушат гранатами…

Что до оставшихся в живых коротышек… Королева Дайни, умная и с успехом заменявшая мужа на троне, все же оставалась женщиной — и не могла пройти мимо такой игрушки. По ее приказу надежные мастера, не привыкшие болтать, быстро соорудили прозрачный кукольный домик из прочного хрусталя с кучей мебели и кухонной утвари, где в покоях Дайни крохотульки и были поселены. С приказом жить самой обычной жизнью — готовить еду, устраивать балы, а то и дуэли из-за женщин, заниматься любовью. Дайни, в общем, не была ни зла, ни жестока — просто у Сварога осталось впечатление, что она не воспринимала их как людей. К тому же оказалось, что у них и души нет…

Министр тайной полиции, человек, с подозрением относившийся ко всему на свете, кроме своей королевы, тогда же письменно высказал свое особое мнение. Он-то как раз считал, что о подобной королевской забаве слухи рано или поздно могут дойти до тех, кого самое время начинать усердно искать. А потому лучше бы этим коротышкам куда-нибудь пропасть навсегда.

Дайни, увлеченная новой игрушкой, не соглашалась. Министр умел добиваться своего. Точных улик против него так никогда и не обнаружилось, но недели через две все обитавшие в домике крохотульки скончались от какой-то неведомой хвори. Докторов ради пущей секретности привлекать не стали (Сварог подумал: видимо, тогда Асверус и заполучил черепа, которые пошли на украшения в стиле модного тогда балерио).

Собственно, досье на том и кончалось. Остальное Сварог знал и так. Асверус со своим отрядом отправился к речке Гиуне. И вернулся аккурат к тому времени, когда в Академии Лилий случилось нечто жуткое. Учитывая, что окружавшее павильон озеро через целый каскад себе подобных и узких, но глубоких речушек, сообщалось с Ителом, там вполне могла пройти подлодка токеретов, вооруженная ракетами с отравляющим газом наподобие того, что применялся при штурме Батшевы. Концы в воду. Вряд ли младший брат короля Горомарте, вскоре воссевший на трон после смуты и неразберихи, был в сговоре с токеретами. Они, надо полагать, тут пребывали, недавно, не успели еще толком освоиться и забраться так высоко. Просто-напросто младшенький методично вырезал всех особо доверенных людей Дайни, как это сплошь и рядом случается при перемене царствования — так уж все совпало…

Одним словом, досье Асверуса исчезло за облаками на добрых сто двадцать пять лет. Практически все важные фигуры, к нему причастные, либо погибли, либо были чересчур озабочены собственным выживанием при новом короле. Сам Асверус умер на пыльной улочке с кинжалом в сердце. Не осталось никого, кто стал бы заниматься токеретами ревностно. Все эти сто двадцать пять лет шла, в общем, рутинная работа — редкие наблюдения подводных лодок в море или Ителе, редкие сведения (большей частью принимаемые за морские басни и легенды). Примерно то же самое происходило и в Снольдере — просто-напросто не нашлось человека, способного с головой уйти в проблему. Да и токереты за прошедшее столетие с лишним конспирировались не в пример лучше. И вместо примитивных подвалов, как в прошлые годы, понастроили, надо полагать, немало самых настоящих укрытий, наподобие того, что он видел в Фиарнолле. Или того, что взлетело на воздух при штурме Дике. И, надо полагать, сообщников среди людей у них уже имелось гораздо больше, чем сто лет назад. А если учитывать все непонятности, что творятся в Горроте… А поскольку хлопоты наши состоят не из одних токеретов…

Он вздохнул, отодвинул досье и поднялся. Мяус, все это время неподвижно просидевший в углу, выжидательно пошевелился.

— Сведений от Щук никаких? — спросил Сварог.

— Я бы непременно доложил, государь. Поиски продолжаются, с крайней методичностью, как вы и приказывали.

Сварог подумал: а ведь сейчас, пользуясь передышкой, самое время слетать в Гартвейн. Точнее, в Туарсон. Только сначала нужно через Интагара принять кое-какие меры, чтобы на сей раз предстать не в облике скромного канцеляриста…