Силы небесные, силы земные

колкость о бывшей соседке сказать.

— Леся мне частенько на Милу жаловалась, по-соседски… В общем, не было няньки в тот день, приболела. Это мне уж потом Арсик сказал, сын Милочки. И чего с ней приключилось — не знаю.

— А муж Людмилы Ивановны?

— Так он еще раньше скончался.

— Ее искали?

— Вроде того. Не нашли.

— И теперь квартира стоит пустая?

— А чего ей сделается. Арсик все унаследовал. Но сам живет где-то в другом месте. Хотя наведывается изредка.

— Так что же там грабили, если квартира пустая?

— Да, по-моему, ничего и не вынесли, только мебель старинную попортили… Дед ее собирал, жалко, красивые вещи. Мальчишки, думаю, забрались. Знающий вор не полез бы. По телевизору часто говорят, что профессиональный вор изучает, прежде чем лезть в квартиру. Я, знаете, очень на это надеюсь, а то живу одна, страшно бывает. Но у меня нечего взять, так что имейте в виду!

— Я не вор, Евгения Евгеньевна. Я в Союзе театраль…

— По телевизору еще говорили, что приходят разные, под видом не воров, квартиру втихаря изучают, а потом ворам докладывают. «Наводчики» называются.

— И наводчик накупил бы вам продуктов на две тысячи рублей?

— Ну… Ты, Федюшка, хороший человек, сразу видно.

В голосе пожилой женщины снова звучала едва заметная ехидца, и Феликс не знал, на счет каких тайных мыслей ее отнести, но размышлять об этом ему было недосуг.

— Не знаете, как мне связаться с… Арсиком? Имя странное у него какое-то, вроде кошачьего, Арсик-Барсик.

— Арсений он.

— Уже лучше. Адрес или телефон дадите?

— Зачем тебе?

— Надо поговорить. Непорядок это, что в Союз театральных деятелей не сообщил насчет мамы. Раз уж она пропала.

— Верно. А то скажи, чтобы направляли подарки мне. Я тоже старая женщина, мне помощь нужна… Ладно, что смотришь букой? Пошутила я. Я же не актриса. Хотя Милке до меня было далеко. На сцене каждый дурак… или каждая дура сыграть может, а вот в жизни, для этого большой талант нужен!

Она горделиво вскинула голову. И на красной дорожке в Каннах не у всякой актрисы так получится.

Феликс плохо понимал, о чем говорит Евгения Евгеньевна. И не хотел вникать. Наверное, он жил на какой-то другой планете — виртуальной копии существующей, — которая была им обустроена по своему разумению. И на этой планете никто не играл роли в жизни, только на сцене. Потому что роль — это ложь. В искусстве она законна, оттого что осуществляется по обоюдной негласной договоренности со зрителем. Но за пределами искусства — коварство и предательство.

— Прошу прощения, Евгения Евгеньевна, мне еще по другим адресам надо ехать. Я и так у вас слишком долго задержался… из-за магазина, — решил напомнить Феликс о своей благотворительности. — Так что насчет телефона?

— Ладно, есть у меня один номерок, Арсик просил, если вдруг что, звонить ему… Погодь-ка.

Через некоторое время Евгения Евгеньевна вернулась из комнаты с потрепанной бумажкой и очками.

— Записывай: восемь…

Феликс вышел от Евгении Евгеньевны со странным чувством. Вроде бы все подтвердилось, все сходится, волноваться не о чем… Но не нравилось услышанное Феликсу, не нравилось! Все ему казалось подозрительным: как это актрису не нашли? Лесина же не беглый шпион, грамотно залегший на дно! Непременно где-нибудь бы всплыла старушка, живая или мертвая! Так и хотелось заключить: мать Мышьяк убил! А мебель раскурочил — сам! Только для того, чтобы познакомиться с Лией!

Но он понимал, что никаких оснований для подобных выводов у него нет…

Ты параноик, сказал себе Феликс. Скоро в инопланетян поверишь и во всемирный заговор. Надо с этим срочно завязывать.

Глава 25

Работа по реставрации мебели Арсения продвигалась медленно. Лия собрала все деревянные осколки в его квартире, до последней щепочки, но некоторые фрагменты превратились в мельчайшую труху, не подлежавшую восстановлению. Грабители орудовали, видимо, молотком, как считал Арсений, и били им беспощадно, без малейшего представления о том, какую огромную ценность портят. Невежественные, глупые мальчишки, залезшие в квартиру в поисках «тайников»…

На своем большом столе она выкладывала щепочки и кусочки, пытаясь найти соответствия по форме, — будто нескончаемый пазл собирала. Арсений завороженно следил за тем, как порхают ее руки над искалеченным деревом. Так повелось в последние дни: он заканчивал свои дела пораньше и приезжал к ней в мастерскую, где сидел рядом, благоговейно наблюдая за ее работой.

Они непринужденно болтали о каких-то пустяках; время от времени в их беседу вмешивались телефонные звонки.

— Чем ты занимаешься, собственно? — поинтересовалась Лия после очередного разговора Арсения с каким-то поставщиком.

— Да балуюсь больше. Не хочу себя связывать серьезными делами, обязательствами… Обрастать структурой, костенеть. Начинаю один бизнес, потом оставляю его партнерам, завожу другой… Я творческий человек, у меня все получается.

Лия улыбнулась: ей понравился ответ. Она взяла тонкую кисточку и принялась наносить клей на грани щепочек, собравшихся в один фрагмент «пазла». Арсений следил за ее жестами.

— Я хочу задать тебе вопрос… Можно? Мы ведь друзья? — вдруг нарушил он тишину.

— Конечно.

— «Конечно» — что?

— И то и другое, — засмеялась Лия.

— У тебя такие руки… Ты так ласково касаешься деревяшек… Я вот подумал: с парнями ты тоже так?

Лия развернулась к нему, посмотрела прямо в глаза.

— А ты с парнями как, Арс?

Он глаза отвел, порозовел.

— Ты догадалась…

Лия не ответила. И так ведь ясно.

— Я стараюсь скрывать от всех, но с тобой мне так хорошо, что я иногда расслабляюсь…

— Мне тоже с тобой хорошо, Арс, — Лия нежно погладила его по щеке тыльной стороной руки.

Она правильно сделала, дав понять, что знает о его ориентации. Хватит прикидываться! Они действительно друзья, а раз так, то не должно быть между ними лжи!

Арсений перехватил ее руку, поднес к губам.

— Ты меня не осуждаешь?

— Нет, конечно же, нет!

— Я даже не смел мечтать о такой девушке, как ты… В смысле, о такой подруге!