совершенно самостоятельную работу, недостаточно проверена. За два квартала сего года переболело 24,6 % населения СЛОН. Умерло за те же полгода 6,8 % населения.
“…Всё так, всё так, – шептал Артём, – давайте распустим этот лагерь, товарищ”.
– В целях пресечения дальнейшего процветания жестокого режима и для улучшения быта заключенных Комиссией предприняты следующие меры, – двигался в сторону завершения своей работы голос. – Первое. Предложено немедленно ликвидировать систему заключения в неприспособленные, в том числе неотапливаемые, помещения. Второе. Предложено срочно оборудовать нарами и прочим все арестные помещения. Третье. Внесены в смету ассигнования на улучшение продовольственного и вещевого довольствия заключенных: имеются в виду постельные принадлежности и прочее. Четвёртое. Арестовано, как уже указано выше, 24 человека из состава администрации, надзора и охраны командировок. Пятое. Арестованы начальник отдела Труда и Учета, заведующий торговым отделом и начальник Дорстройотдела УСЛОН. Вносится предложение отстранить от должности помначальника УСЛОН. Шестое. Углубляется и развивается следствие по заведенным делам и начинаются новые. Седьмое. Проведена разъяснительная кампания среди партийной части работников УСЛОН. В результате энергичных мероприятий Комиссии системе истязаний заключенных пока положен предел.
– Тебе что здесь надо? – Артём дёрнулся, а что было дёргаться: и так всё ясно.
Перед ним стоял ещё один столичный чекист, гладко выбритый, красивый, с белыми зубами – того и гляди сейчас перекусит какую-нибудь важную жилу.
– Сказали тут стоять и ждать, когда вызовут, – смело соврал Артём.
На голоса выглянул секретарь.
– Кто это? – спросил чекист, кивнув на Артёма.
– Задержанный, сейчас будем разбираться, – отчитался секретарь.
– Какой задержанный – я сам приплыл, – огрызнулся Артём: услышанное им только что настраивало на определённый лад.
– Это из команды Горшкова? – в упор вглядываясь в Артёма, громко спросил белозубый чекист то ли секретаря, то ли обладателя мощного голоса и лужёной глотки из соседнего кабинета. – Того, что ушёл в море на прогулку, как только прибыла наша комиссия?
– Сейчас поймём, – раздался голос, на который даже оконные стёкла отзывались. – Веди его сюда.
Зайдя в кабинет, Артём в некотором замешательстве начал искать обладателя несокрушимого баса, но здесь был только тщедушный человек полутораметрового роста, к тому же нестриженый, в очках, с лохматыми бровями.
– Где ваши документы? – спросил он. Голос принадлежал ему. Он украл этот голос или поймал в силок, а потом приручил, как хищника. Теперь голос служил ему.
– Какие? – переспросил Артём.
– Командировочные, – таким голосом можно было колоть орехи.
– Спрашивайте у Галины. Все были у неё, – поспешно отвечал Артём, сам себя уговаривая не торопиться.
Белозубый о чём-то поинтересовался у секретаря и вскоре вошёл вслед за Артёмом.
Секретарь тихо, но плотно прикрыл дверь к ним.
– Откуда такая куртка? – спросил белозубый. – ИСО?
– Рядовой заключённый двенадцатой рабочей роты, – отрапортовал Артём и тут же спутал, сам не зная зачем, следы. – Был временно переведён во вторую.
– Что-то я не видел у рабочей роты таких курток. Ничего не путаешь, сынок? – то ли издевался, то ли нет белозубый.
“С чего я тебе «сынок», – быстро подумал Артём. – Не уверен, что ты мне даже в старшие братья годишься…”
– Награждён товарищем Эйхманисом за образцовую работу, – сам от себя не ожидая, наврал Артём. Что-то ему подсказывало, что так будет лучше. Да и что было сказать: куртку выдала Галина в день побега?
– И что ж ты наработал?
– Занимались при товарище Эйхманисе изучением географического ландшафта, флоры, фауны, – отчитывался, как карты выкладывал, Артём.
На кону стояла жизнь.
– А куда плавали с сотрудницей ИСО… как её тут… – заговорил полутораметровый с лохматыми бровями, направляясь за свой стол. Артём медленно перевёл на него взгляд и не понял, уселся ли он уже за стол или так и стоит там. Характерно, что носителю лужёной глотки рост его, кажется, не мешал – для полного мужского самоощущения ему вполне хватало голосовых связок и маузера на боку.
– Остров в пятнадцати верстах от лагеря… – ответил Артём.
