всё это стало вечной горькой обидой.
Лето 1991 года: Коптяковская дорога до начала раскопок
Правота учёных будет подтверждена через девять лет. Авдонин продолжит искать цесаревича Алексея и великую княжну Марию. 29 июля 2007 года в том же Поросёнковом логу, но чуть в стороне упрямый Авдонин найдёт останки мальчика и девушки, и среди костей будут лежать пули и керамические черепки от бутылей с серной кислотой, которой пытались уничтожить трупы.
Раскапывать захоронение Авдонину помогут волонтёры из екатеринбургского военно-исторического клуба «Горный щит», а извлекать останки поисковики будут под пение хора женского монастыря. Генетическая экспертиза подтвердит: это Алексей и Мария, недостающее звено всей истории. Значит, в поисках всё было правильно. Всё.
17 июля 1998 года, ровно через 80 лет после расстрела, останки Николая Александровича, Александры Фёдоровны, Ольги, Анастасии и Татьяны Романовых были похоронены в императорской усыпальнице Петропавловской крепости Санкт-Петербурга. В соборе, обнажив голову, стоял Президент России Борис Ельцин, искупивший свою вину за снос Ипатьевского дома, а патриарх Алексий II отслужил службу в Троице-Сергиевой лавре. Гражданские и церковные власти приняли вынужденное разногласие с достойным смирением. Власть сказала: «Сам факт погребения императора важнее церемонии». А церковь ответила: «Бог истинно ведает, о ком сейчас печалуется кесарь. Пусть убиенные покоятся в мире».
Эскадрон химер летучих
Антон Баков и движение «Май»
Опять казалось, что Россель тонет.
На выборах 12 апреля 1998 года «Преображение Урала» откатилось в аутсайдеры – на третье место. В знак протеста против разгона студенческого митинга в отставку подал первый вице-премьер областного правительства Анатолий Гайда, теоретик Уральской республики и руководитель избирательной кампании ПУ. На работоспособности команды Росселя уход Гайды не сказался, но был весьма нехорош для имиджа.
А вот Чернецкий отлично провёл юбилей города и осенью 1998 года нанёс команде Росселя новый удар: устроил коррупционный скандал вокруг генерала Краева, начальника ГУВД области. Команда Росселя пересчитывала пальцем зубы во рту, а Чернецкий 31 декабря появился в телике вместе с героями пиар-проекта «Кроме нас – некому!» и, поздравляя горожан, сказал: «С Новым годом, годом нового губернатора!»
Чернецкий шёл в атаку, Россель укреплял оборону, сгущались тучи великого побоища, молнии лупили через всё небо, но вдруг на ратном поле обнаружилось ещё одно войско – лихая шатия-братия Антона Бакова. Баков рассудил: ему надо напасть на Чернецкого. Если это поможет Росселю победить, то Россель пожалует Бакова наградой. А если Чернецкий и Россель разгромят друг друга в пух и прах, то у Бакова появится возможность продвинуть своего губернатора.
Шатия Бакова называлась «Май» – движение трудящихся за социальные гарантии. За свою долгую и бурную карьеру Антон Баков насоздавал множество социальных фантомов – странных организаций, которые на деньги Бакова имитировали общественные институты. Чем они были? Партиями? Профсоюзами? Коммерческими структурами? Экстремистскими группировками? Криминалом? А ни тем ни этим. Какие-то привидения гражданских позиций. Эскадрон химер летучих. «Май» получился самым клыкастым, когтистым и агрессивным призраком.
Он существовал на деньги СМЗ – Серовского металлургического завода. СМЗ принадлежал мутной полусингапурской компании
Баков взялся за предприятие всерьёз. Он закупил на других заводах хоть и старые, но работающие агрегаты, переправил их на СМЗ, смонтировал и запустил. Завод ожил. Баков нанял молодых специалистов и обратно собрал СМЗ воедино из россыпи отдельных производств, на которые завод раздробили его прежние владельцы. Баков на четверть увеличил количество работников, поднял зарплату и сократил задержку по ней с семи месяцев до одного. В общем, Баков спас СМЗ.
Он оказался хитрющим администратором. Чтобы сохранить контроль над СМЗ, Баков то и дело перерегистрировал всю промышленную махину то в одном месте, то в другом. Из своего завода Баков сделал небывалое в экономике «народное предприятие» – акционерное общество по принципу «один человек – один голос» (а не «одна акция – один голос»). Это позволяло гендиректору Бакову руководить заводом через популистские технологи. Баков считал такой бизнес социально ответственным и реально доказывал свою правоту даже в кризисный 1998 год. Баков сохранил за СМЗ городскую социалку, платил надбавки к пенсиям, а для заводских столовок и магазинчиков в качестве талонов ввёл в оборот свои знаменитые уральские франки. (На одной из купюр был портрет хана
