разбойнички… Посланник вернулся в заваленный трупами дом и вынул оружие из рук мертвеца. Прощай, версия самоубийства. Здравствуй, старый знакомый.
А бьешь ты по-прежнему косо. Пристрелять надо было!
Еще один выстрел – Илья скользнул к стене, пропуская пулю.
Пуля-дура, пуля-дура…
Вокруг началась паника. Люди метались, еще не понимая, откуда стреляют и куда стоит бежать. Толстая, безразмерная какая- то женщина заслонила старика, и Карамазов, уже спускающий курок, срезал ее длинной очередью. Не меньше пяти пуль… они что, вязнут в этом ходячем окороке?
Женщина продолжала бежать, смешно загребая ногами, словно какая-то мультяшная героиня, комический персонаж триллера, кровь хлестала из ран на спине, а она все не падала – малоэффективные пули, дьявол их побери!
Старик опустил пистолет, бросился в сторону. Зацепил он его или нет? Илья повел ствол, но толпа напирала, и не было линии прицела. Угораздило же мальчишку упасть! Он собирался сделать их в вагоне – грязно, но надежно, десятка три трупов, вагон мертвецов между «Комсомольской» и «Проспектом Мира»…
Карамазов открыл огонь. Это уже было просто самосохранением, тут даже тени сомнений быть не может, нормальная реакция человека, вокруг которого безумствует толпа.
Ведь так?
Он стрелял короткими очередями, укладывая тех, кто бежал к нему, и в толпе сработал какой-то коллективный разум, толпа прозрела, опомнилась, с воем кинувшись в обе стороны по туннелю, сметая тех, кто шел навстречу, и наверняка всполошились менты, толкущиеся у каждого входа.
Черт, грязно будет на выходе!
И милиция встанет на дыбы, когда он уложит пяток-другой патрульных.
Карамазов перещелкнул обойму. Последняя. А надеяться на Харина теперь не стоит. Узнав о бойне в метро, тот сегодня же смоется в Швейцарию или Австрию…
Суки!
Илья оскалился, переступая через стонущие, дергающиеся тела. Многие выживут. Пускай. Он же не психопат. Все равно лица никто не запомнит – слишком велик шок.
– Дяденька…
Он замер, глядя на маленькую, лет пяти, девчушку с глазами, полными ужаса. В ярко-оранжевом комбинезончике, вязаном голубом берете, очень хорошенькая. Илья улыбнулся девочке, присел на корточки.
– Как тебя зовут, маленькая?
Девочка молчала.
– Где твоя мама?
– Убежала… – Слабый взмах ладошкой. Илья покачал головой. Вот ведь гадина! Ребенка бросила! Сказал бы он, что о ней думает, но нехорошо ругать родителей при детях. Это очень, очень вредно для детской психики.
– Ну так беги следом! – весело сказал Карамазов. – Догоняй!
– Можно? – тихо сказала девочка.
– Конечно. Давай… побежали-побежали…
Он шагнул вслед девочке и еще успел шлепнуть ее по попке, когда та метнулась, лавируя среди грузных, нелепо раскинувшихся тел. Улыбнулся вслед, поглядел на ладонь, которую словно током пробило.
Домой пора.
Очень хочется побыстрее оказаться дома.
Карамазов побежал обратно, к выходу на вокзал. Будет жарко. Будет очень грязно.
Ничего.
Главное – вырваться из подземной ловушки. Толпа у трех вокзалов не рассеется даже от ядерного взрыва. Он уйдет. И нет больше никаких сомнений, нет страха от досадной осечки.
Силы слишком много не бывает.
