сильное.
Заров запрокинул голову. Что-то мокрое коснулось лица. Капля дождя или снежинка. Еще одна.
Все-таки – снег.
– Надо пройти очень долгий путь, Мария. Чтобы не бояться – ни Добра и ни Зла. Но ты этого не поймешь. Твой путь будет быстрым.
Он заглянул в ее глаза.
– Лети, девочка.
12
Снег, снег, снег…
Еще слабый, еще тающий в липкой грязи луж, еще не способный победить.
Заров обогнул бетонные блоки, разбросанные вдоль здания. Ржавые петли арматуры уже затянул иней. Он прижался лбом к шершавому ледяному бетону, постоял, ожидая, пока уймется боль.
Но болело слишком глубоко внутри.
– Слава, – прошептал он. – Слава, ты об этом говорил? Да?
Что он увидел в свой последний вечер, что представил? Как угадал победу, если это и впрямь победа?
– Все-таки не она, – сказал Ярослав. – Уже немало, ведь верно?
Снег все падал, и тишина сгущалась, близилась к той грани, за которой он мог бы услышать. Но еще многое было не доведено до конца, и не было времени вслушиваться в шепот из-за грани. Заров обогнул бетонные надолбы, скользя по подмороженной грязи, приблизился к телу.
Мария смотрела в небо. Глаза были открыты, снежинки таяли на лице, и казалось, что Посланница Добра плачет. Пика арматурины, прошедшей сквозь живот, глянцевито поблескивала в свете заходящего солнца.
– Нам не нужна
– Так уверен, что она пришла
Ярослав обернулся.
Илья Карамазов держал пистолет опущенным, не целясь, но в этой хватке было слишком много легкости и спокойствия.
– Уверен. – Ярослав посмотрел ему в глаза. – Ты в этом еще убедишься.
Карамазов заулыбался:
– Наверное. Но ты – раньше, можешь не сомневаться. Где Визирь и мальчишки?
Ярослав пожал плечами:
– Ищи.
Карамазов поднял пистолет, покачал дулом, словно решая, куда стрелять. Тихо засмеялся:
– Боишься, писатель…
– Да.
– Какое это ощущение – стоять под дулом?
– Неужели самому не приходилось?
– Так – нет. Расскажи, ты ведь умеешь.
– Холодно, – просто сказал Заров.
– И все? – Карамазов казался разочарованным.
– Мышцы напрягаются. Словно надеешься отразить пулю.
На лице Ильи появился легкий интерес.
– Забавно. Не щурься, я не стреляю в голову.
– Может быть, еще и улыбнуться?
Карамазов засмеялся-закашлялся, отступая.
– Остряк… Иди вперед. И не оглядывайся.
Заров не шелохнулся.
