Или меня сейчас убьют, или выложат карты на стол.
Урман всё же умеет держать удар.
— Одной из областей деятельности корпорации является демографический контроль Диптауна.
Качаю головой — я не понял…
— Количество обитателей виртуальности — в каждый момент времени. С точностью до человека. По районам, зданиям, пространствам в пространстве, вроде нашего.
— Зачем? И по какому праву?
— Это было общее решение, принятое ещё год назад, — пожимает плечами Урман. — Сравнение нагрузки на отдельные сервера, привязка к времени суток — всё это позволяет скоординировать работу, удешевить пользование виртуальным пространством. «Америка Он Лайн» — один из основных заказчиков, мелкие компании тоже присоединились.
Опять меня подводит пренебрежение к открытой информации.
— Мы вели контроль по числу входящих-выходящих сигналов на серверах, — продолжает Урман. — Очень просто и надёжно. Очень оперативно. Сервера отчитываются каждые две минуты. Ничьи права не нарушаются, а мы знаем общее количество людей, находящихся в виртуальности. Это не слежка, только статистика.
Киваю.
— Параллельно ведётся контроль количества обрабатываемых компьютерами объектов в каждом районе, — продолжает Урман. — Таким образом мы знаем, сколько человек находятся в той или иной области пространства. Отчёт также каждые две минуты. Легко понять, что если сложить активно действующие объекты всех районов, то получится уже известная цифра — количество людей, вошедших в глубину.
Я понимаю.
— Цифры не сошлись?
— Да. В виртуальности находится на одного человека больше, чем должно быть. Компьютеры его видят, он функционирует в киберпространстве, но он никогда не входил в сеть.
Урман встаёт, взмахивает рукой — и на стене, поверх бетона и стальной решётки, разворачивается огромный экран. Я привстаю. Это карта Диптауна и окрестностей, словно сшитая из крошечных лоскутков. Каждый лоскуток — сервер, обслуживающий данный участок пространства. Поверх лоскутков — мелкая красная сыпь, это входные серверы, телефонные линии, по которым можно войти в глубину.
Красиво. Все буржуи — показушники.
— Можно просмотреть данные по районам, — сообщает Урман. — Вот, например…
Он шагает к экрану, потянувшись тычет пальцем в квартал «Аль-Кабар». Над экраном вспыхивает табло. «1036/803».
— Понятно?
— Ваши сервера держат в виртуальном пространстве тысячу тридцать шесть человек. Включая меня. И все, кроме меня, подключились через ваши собственные каналы?
— Конечно. Рискованно пропускать секретную информацию через чужие линии — даже самых надёжных провайдеров. Мы имеем собственные каналы в двенадцати городах, где проживают наши сотрудники.
— Но тогда невозможно обнаружить Неудачника!
Я подхожу к карте, отыскиваю ресторан «Три поросёнка», вовремя спохватываюсь, и тычу пальцем в другое заведение, неподалёку. Там я был лишь пару раз, и мне не понравилось. Слишком шумно и помпезно.
«63/2».
— Вот это более распространённая картина, верно? В пространстве ресторана гуляют шестьдесят три человека, но лишь двое вошли через его собственный телефонный канал!
Урман кивает.
— Мы вышли на «Лабиринт» иным образом.
Я уже не помню о том, что передо мной хитрый и не слишком доброжелательный собеседник. Мне интересно разгадать, каким путём они отыскали человека, не входившего в глубину.
— Так… прослеживать каждый отдельный сигнал — немыслимо. Дорого, долго, да и запрещено.
Урман смотрит на меня с таким самодовольством, словно это он сам решил проблему, а не отдал приказ специалистам.
Подумаем. Иногда полезно.
Вот — поток электронных импульсов. Сейчас неважно, откуда он взялся. Это информация — простенькое трёхмерное
