рану.
— Что ты будешь делать теперь?
В кабине было тесно. Слишком тесно для трех человек и рептилоида. Станция «Гамма» висела в десятке километров от нас, уже неподвижная, в боевом состоянии. Но стрельба пока не началась.
— Ты стал преступником перед своей планетой. Зачем?
— Думаешь, я не прав? — спросил я рептилоида.
— Не важно мое мнение. Что теперь собираешься делать ты?
— Поговорить с дедом.
— Хорошо, — согласился счетчик. Секундная пауза — пока он уступал место деду… — Дубина!
— Спасибо, дед.
— Не за что! Дубина! Уходи отсюда, не виси в прицелах!
— Думаешь, попытаются уничтожить?
— Вопрос времени! Командуй!
Дед был не просто рассержен — разъярен:
— Совершать глупости — не преступно. А вот не доводить их до конца — преступление!
— Надо что-то делать с ними…
Я указал на неподвижные тела Данилова и Маши. Рептилоид оскалился:
— Что? Что теперь делать? Или мы снова вместе, или выбрасывай их в вакуум! Иного не дано!
Закрыв глаза, я потянулся к разуму корабля. Не было времени вести разговор. Я просто передал ему свое желание.
«Ядро».
На самом деле я не рассчитывал, что это окажется так просто. Геометры бежали оттуда, и все полеты к центру Галактики могли быть под запретом. Я настраивался на долгий спор, на словесную эквилибристику, уверения в необходимости такого полета для Родины. Возможно — на вмешательство Карела и взлом компьютера.
Не может же корабль так просто согласиться!
Выполняю.
Экраны померкли, сохранив лишь бледное желтое свечение. Исчезла Земля, исчезли звезды, исчез космос. К горлу на секунду подкатила тошнота.
И все.
— Что происходит? — спросил дед. Нервозность, которую не мог передать речевой аппарат рептилоида, угадывалась в резкости вопроса.
— Кажется, мы уже в пути, — растерянно ответил я.
— И никаких приятных ощущений? Жалко… — похоже, дед шутил. И не иначе, как от волнения. — Петр, ты уверен? Куда мы летим — к Ядру, или к Геометрам?
Время полета — двенадцать часов шестьдесят три минуты.
Я прикинул время.
— Похоже — что к Ядру, деда.
Рептилоид закряхтел, заворочался. Потом сказал:
— Слишком просто… как-то слишком просто. Я не люблю, когда все начинается слишком удачно.
Я мог бы сказать, что плен, побег и разгром единственной российской боевой станции — вовсе не гладкое начало. Только не до пререканий было сейчас.
Совсем не до пререканий.
— Дед, надо что-то делать… с ними.
Рептилоид медленно перевел взгляд на обмякшие тела гэбистов.
— Решай это сам, Петя. Решайте это вместе с Карелом.
Секунда — и взгляд счетчика изменился.
