– Я… подарок вам принес.
Мальчик как-то неловко полез в карман и, отводя глаза, протянул мне продолговатый сверток.
– Вот… ну, я побегу.
– Подожди, – попросил я. Разорвал бумагу. Алешка мялся.
Нож.
Ничего себе!
Не китайская подделка. Слишком хорошая сталь и слишком потертая рукоять. Десантный нож российской армии. В свободную продажу не поступает.
– Ты что, парень? – тихо спросил я.
– Вы же любите всякое холодное оружие А мне… так… не очень нравится.
– Тебя родители вздуют. – Я протянул нож обратно. – Бери.
– Они не знают. Это мой нож, я его у ребят выменял. Давно уже. Возьмите.
Вот так подарок. Что-то неуловимое исходило от ножа… какая-то странная неприятная аура. Так давит руку лишь оружие, познавшее жизнь и смерть.
Нельзя оставлять нож у мальчишки. Да и я не имею права его брать. Надо сдать в милицию. Но ведь это подарок…
Да, крутой я террорист! Собираюсь угонять космический корабль – и боюсь взять незарегистрированное оружие!
– Спасибо, – пряча нож в карман, сказал я. – Когда вернусь, мы еще поговорим про эту штуку. Ладно? И больше не выменивай таких вещей.
– Я и не собираюсь.
– Спасибо, – еще раз сказал я. Потрепал мальчишку по голове и пошел к машине. Интересно, заметили водитель и охранник, что я держал в руках?
Впрочем, какое им дело? Я офицер. Могу с пистолетом ходить по улице, не то что с куском отточенной стали. У меня в удостоверении записано: «Имеет право на ношение и применение любого личного оружия».
– Удачного полета! – крикнул Алешка вслед.
Я забрался на заднее сиденье, и водитель мгновенно тронул. Сказал:
– Данилов просил доставить вас пораньше…
Видно, судьба у меня такая – опаздывать на самолеты. Откинувшись на сиденье, я оглянулся на дачу, на мальчика у ворот. Не оставляй позади ничего!
Только как тогда понять, куда надо идти?
В Шереметьево было, как всегда, шумно и бестолково. Охранник довел меня до служебного входа в офис «Трансаэро» и лишь после этого счел свой долг исполненным.
– Удачно слетать! – пожелал он.
В чем-то он недалеко ушел от Алешки.
– Постараюсь, – пообещал я. Предъявил на входе свой пропуск и без всяких проблем вошел.
В маленьком вестибюле было шумно и накурено. Центром общества являлся Данилов. Он развалился на диванчике, а вокруг него толпились девчонки-операторы, уже в плащах и курточках, явно из предыдущей смены, задержавшиеся, чтобы послушать байки всеобщего любимца, несколько незнакомых мне летчиков. Почти все дымили, пилоты и Данилов пили пиво.
– И вот подтекает ко мне пыльник, – продолжал Данилов свой рассказ, – и начинает виться у ног. Мне, само собой, интересно, с чего такая честь? Я пинаю его ботинком…
Те, кто представлял себе пыльников более или менее точно, захохотали.
– Он свивается кольцом вокруг ступни! Ну все, думаю, с ногой можно прощаться…
Тут Данилов заметил меня и оборвал рассказ.
– Петя! Давай пошли!
– До вылета еще двадцать минут, – просительно произнесла одна из девушек. – Александр Олегович, так что там…
– Грязь! – торжественно произнес Данилов. – Грязь на ботинках! Про канаву-то еще помните? Пыльник почувствовал непривычный минеральный состав и обалдел! Новое месторождение!
От хохота затряслись стены.
А ведь Данилов не просто балагур! Его любят за то, что в его рассказах Чужие всегда выглядят полными кретинами! Раньше в
