Когда вы узнаете, что такое жизнь, Бог ожидает вас у двери, которую вы называете смертью.
Пока вы не узнали, что такое жизнь, вы просто боитесь. Так боитесь, что, когда дверь и в самом деле открывается, вы почти без сознания, вы упускаете. Вы упускали момент уже много раз. Вы умирали уже много раз и всякий раз упускали.
Есть только один способ не упустить: умереть прежде смерти!
Вот почему я называю медитацию добровольной смертью прежде смерти так, чтобы почувствовать ее вкус.
И это так прекрасно, так благодатно, что вы готовы танцевать, когда приходит смерть. Вы готовы петь, когда приходит смерть. Будете ждать в глубоком молчании, благодарности и вере. Вас не заберут; вы будете плыть на волне — не как пораженный, а как победитель.
Просветленный никогда не умирает. Он уже умер и знает, что смерти нет.
Смерть — это ложь. Она есть, потому что вы держитесь за жизнь.
Почувствуйте разницу. Когда несчастный человек дает пищу нищему или хоть одну монетку, он держится за нее. Он сто раз подумает, дать или нет. Он приводит доводы, чтобы не дать. Он рассуждает: эти нищие просто обманщики; он рассуждает: подавать нищему значит потакать росту нищенства. Сто доводов, чтобы не дать. И даже если дает, он дает неохотно. Так умирает обычный человек: неохотно, цепляясь, пытаясь найти любой способ, чтобы задержаться подольше.
Тот, кто любит и дарит, чтобы дарить, совсем другой... Снаружи то же самое. Дар может не иметь никакой цены, это может быть простой сорванный цветок, просто полевой цветок, но он приносит его в подарок. Или это может быть Кохинор, не важно. Когда он дает, он дает полностью. И счастлив, что дар 'принят. Он испытывает благодарность, что его дар не отвергнут. Он благодарит берущего. Он мечтал, представлял себе момент, когда он подарит.
Факт — физический факт — один и тот же: оба дают. Оба пользуются руками, что-то передается. Если спросить ученого, он не сможет отличить, он не сможет различить. Даете вы неохотно или даете любя, физический факт тот же. Но внутри- вы знаете- все по-другому; никакого сходства, ни грана.
Когда вы даете неохотно, вы по сути дела не даете. Когда вы даете с любовью, только тогда вы даете. Когда вы даете неохотно, у вас как бы отнимают, похищают, вы чувствуете себя ограбленным. Когда вы дарите с любовью, что-то расцветает в вас. Вы с кем-то поделились, кто-то принял ваш дар, вас благословили.
Смерть для непросветленного человека — это борьба. Он сдается, но только после борьбы и напряжения всех сил. Вот почему он чувствует себя пораженным.
Для просветленного это хорошо как есть. Он ждет и ждет — ждет, когда придет корабль, и он отправится. Он узнает то, для чего ему дана была эта жизнь; теперь он готов. Он ни разу не оглядывается. Ни разу. Когда корабль приходит, он просто ступает на него и забывает все о мире, который он оставляет, потому что уходит в большой мир, большое бытие, к Самому Богу.
ВОПРОС Глядя на себя и других, хочется спросить, были ли и другие похожи на нас — скажем, ученики Будды? Поражались ли они и смеялись ли тому, какими они оказались завистливыми, хитрыми, негодными и вовсе не похожими на то, чем положено быть саньяси. Или мы особо отличились?
ОТВЕТ Человек всегда оставался тем же. Ученики Будды или Махавиры — человек всегда оставался тем же. То же убожество, тот же экстаз; та же зависть, то же отречение; та же привязанность к вещам и та же свобода неба, открытого пространства.
Человек всегда оставался тем же. Меняется только внешнее. Другие дома, другие дороги. Исчезли повозки, появились ракеты и авто.
Снаружи все другое. Но внутри сущность человека всегда та же. Та же болезнь и то же здоровье.
Я вспоминаю одну
Человек пришел к Магомету и спросил: 'Кто был первый, созданный на Земле?' — 'Адам', — ответил Магомет. 'А до Адама?' 'Адам', -опять ответил Магомет. 'А до этого?' Магомет сказал: 'Если ты будешь задавать этот вопрос до скончания времени, я буду продолжать повторять: Адам, Адам, Адам... Так что, пожалуйста, остановись'.
Тот был очень удивлен, а Магомет не пожелал дать никаких пояснений.
Тут какая-то тайна. Почему Магомет настаивал: 'Адам, Адам, Адам?..' Дело как раз в том, о чем я говорю. Человек всегда был здесь. С самого начала вы были здесь и не было времени, когда вас не было.
Человек — одно из самых важных существ в существующем. Вот почему Магомет говорит, что не было никаких 'до него'. Человек всегда был здесь.
Вам трудно будет это понять, потому что современный ум приучен верить в эволюцию. Да, была и эволюция, но не в сердцевине человека.
Есть в человеке что-то, остающееся неизменным. Снаружи все меняется и меняется. Человек, как колесо повозки: колесо все поворачивается, но колесо поворачивается вокруг оси, которая остается неподвижной, не меняется. И колесо может двигаться только потому, что опирается на нечто неподвижное. Все меняется: общество, культура, цивилизация. Но глубинное в человеке остается тем же. Это то, что Магомет назвал 'Адамом'.
Человек, его сущность, остается той же. И всегда помните: он тот же в двух отношениях. Если вернуться и заглянуть в учеников Будды, вы увидите те же проблемы. Загляните в священные тексты буддизма — те же проблемы. Та же зависть, то же раздражение, та же злоба, та же жадность, то же соперничество (как превзойти другого), те же амбиции, то же эго.
Почему я это говорю? Потому, что если взглянуть на учение, которое Будда оставил своим ученикам, вы тут же поймете. Он говорит: 'Не будьте злы, не будьте завистливы, избавьтесь от страстей'. Если бы у учеников уже не было страстей, Будда выглядел бы дураком. Почему он учит не иметь страстей? Ученики должны были иметь страсти. Будда говорит: 'Не будьте жадны'. Ученики должны были быть жадными. Будда говорит: 'Не будьте завистливы'. Ученики должны быть завистливыми.
В мире нет ни одного священного писания, которое не учило бы тому же. Везде те же десять заповедей. Это показывает, что человек остается тем же, ведь ему нужно то же учение. И то же учение будет нужно всегда.
Человек может существовать только в двух состояниях; нет никакой эволюции. Либо вы живете, как невежественный человек, неосознанный, в глубоком сне, — тогда зависть, раздражение, амбиции, эгоизм будут следовать за вами; или становитесь пробужденным.
Пробуждение — это прыжок! Тогда возникает другая категория человека. Тогда любовь, сочувствие следуют за вами. Тогда нет никакой зависимости, никакой зависти, никакого раздражения.
У невежественного человека сегодня те же свойства, что и всегда. У просветленного те же свойства, что и всегда.
И это единственные два состояния человека: или сонный, упускающий представляющуюся возможность; или пробужденный, наслаждающийся этим и празднующий.
Так что, не думайте, что в прошедшие времена, в золотом веке, люди отличались от вас. Они не отличались, хоть ваши священники и продолжают твердить это. Вот почему вы называете то время 'золотым веком'. Никогда не было золотого века: никогда не будет золотого века. Были золотые люди, но никогда не было золотого века.
Перед Буддой благоговели. Это показывает, что другие крепко спали, потому что только те, кто спит, уважают Будду. Если бы каждый был Буддой, кого бы это волновало. Будду помнят двадцать пять столетий. Это показывает, какой редкостью было состояние Будды в те дни. Иначе кого бы оно волновало? Если бы Будда был в каждой деревне, в каждом городе, во все времена, в каждом закоулке, кто бы тогда стал помнить Гаутаму Сиддхартхи? Его бы уже забыли сейчас. Но он был таким редким цветком, что прошли века, и не появилось ни одного Будды. Вот почему мы продолжаем нести с глубоким благоговением имя, уважение, благодарность, которую чувствуем.
Человек всегда был тем же. Величайшие тексты мира всегда говорили о худших человеческих свойствах; им приходилось. Я читал... Есть китайская книга, которую считают самой старой, древнейшей — ей почти десять тысяч лет. Книга очень мала, сохранилось только несколько страниц. И эти несколько страниц написаны на человеческой коже. Но учение то же: не завидуй, не воруй, не гневайся. Десять тысяч лет прошло, — учение осталось тем же, потому что человек остался тем же.
В Вавилоне нашли камень с надписью. Почти пятьдесят лет ушло на ее расшифровку. Но если прочесть, не скажешь, что ей семь тысяч лет. Она выглядит, как передовица в газете.
Она гласит: 'В доброе старое время все было прекрасно; теперь все пришло в упадок. И новое поколение совершенно безнравственно'. Семь тысяч лет — и новое поколение безнравственно. 'Никто не уважает старших. Больше не уважают отца; больше не уважают мать. Семья разрушена. Сами основы общества пошатнулись...' Можно ли подумать, что это написано семь тысяч лет назад? Похоже на передовицу из 'Пуна Геральд'.
Человек тот же. Никакой эволюции. Человек может пройти перерождение, но нет никакой эволюции. Либо вы спите, либо пробудились — вот единственное преображение. Но эволюции нет.
Спящий человек всегда тот же. И те, которые пробудились, всегда те же.
Так что, не осуждайте себя. Не говорите, что век в глубоком кризисе -всегда так было. И не говорите, что в прошлом было все прекрасно. Это извечное человеческое представление: вот раньше... этого раньше не было.
И не думайте, что в будущем все будет хорошо. Так тоже думали всегда.
Все, что возможно, — здесь и сейчас! И скачок полностью индивидуален. Общество остается тем же. Скачок полностью индивидуален. Если хотите совершить его, пробудитесь.
Прыгайте, не ждите, пока придет золотой век. Никогда не будет золотого века. Конечно, было несколько золотых людей; они и сейчас есть.
ВОПРОС Многие люди теперь молчат. Это вы посоветовали им? Зачем? Поможет ли это?
ОТВЕТ Я не советовал, но они поняли. Я не советовал ничего в частности, кроме понимания. Но если вы поняли, вы полюбите молчание.
Я не говорю: 'Молчите', потому что это стало бы подавлением. Если вы понимаете меня, если вы глядите в мою сторону, вы увидите перед собой молчание. И в вас возникнет глубокое желание замолчать. Потому что в глубоком молчании все прекрасное и подлинное становится доступным.
Но вы постоянно болтаете; не прерывается внутренняя речь. Или вы говорите с другими или с собой. Вы говорите целый день, даже ночью во сне вы говорите. Эта непрерывная речь становится барьером, через который не видно; это похоже на густой туман, который плотно окружает вас. Ваш ум разрушен из- за этой непрерывной речи.
Я ничего не советую. Потому что тогда это станет учением. Тогда вы принуждены будете молчать, так как я это говорю. Принужденное молчание выглядит уродливо. Принужденное молчание не дает вам вкуса настоящего молчания.
