— Неважно. Честно говоря, совсем хреново. Не думаю, что скоро смогу ответить иначе. Но я перестал гнить изнутри. Иногда бывает такая тоска, почти отчаяние, особенно ночью, но я уверен, что должен продолжать работать. Иначе остается только смерть, но этот вариант я отбросил: да, я думал об этом, и довольно серьезно, но теперь мысли о смерти уже позади. Я имею в виду, что в данный момент жизнь для меня чуть более привлекательна, чем смерть.
Дэнни кивнул.
— Сочувствую тебе, Дейв.
— Вот такие у меня дела, Дэнни. Чем нам предстоит заниматься? Арестовали кого-нибудь в мое отсутствие?
— Одни ловкачи пытались получить страховку за склад в порту. Мы взяли поджигателей, когда у них еще руки бензином воняли. И поймали парня, который заживо поджаривал дилеров. Он ждал их утром возле дома или вечером у выхода из конторы. Он носил бензин в бутылке из-под коки, выливал его на своих жертв, а потом поджигал.
— Боже мой! Это не пьяница, забывший потушить сигарету.
— Да. Обычно целил в голову: волосы хорошо загораются. Было несколько тяжелых случаев. Несколько парней ослепли. У двоих не выдержало сердце. У одного бензин попал в рот; тот сжег себе горло. Двенадцать жертв. Тогда я тоже нарядился дилером.
— Кто, ты?! — засмеялся Дейв. — Какой из тебя дилер!
— Болтай! Я надел дорогое пальто, приличный костюм. Выглядел как король. Вышел из конторы «Рейнгольд, Бейкер и Джонсон», когда этот засранец появился из-за моего «роллс-ройса».
— «Роллс-ройса»! — восхищенно воскликнул Дейв.
Дэнни широко улыбнулся.
— Да. Смотрю, у него в руках бутылка из-под коки. Я даже на лицо его не взглянул, а сразу врезал по челюсти, моля Бога, чтобы там была не кока-кола. К счастью, там был бензин, и подонка всего облило. Он побежал, а я за ним. Загнал его в угол. Он достает нож, а я — зажигалку.
— Врешь! — воскликнул Дейв, восхищенный рассказом, даже если Дэнни и приврал немного.
— Я достал зажигалку и говорю: «Только дернись, засранец». Тут он упал на колени и стал умолять меня не поджигать его, так как на нем шерстяное пальто. Короче, мы его взяли, и мне пришлось расстаться с шикарной одеждой и наемным «роллсом» и пересесть на свой драндулет.
— Да, это действительно дело.
Выяснилось, что парень потерял много денег на бирже и, как многие другие, не стал во всем винить самого себя. Виноваты были они, те самые мошенники, кто принес ему несчастье. Вот он и пошел на это. Если он погорел, то почему бы и им не сгореть тоже? В буквальном смысле.
Они выпили еще, и Дэнни предложил:
— Хочешь, я отвезу тебя домой?
— В мою квартиру, Дэнни. У меня нет больше дома.
Когда они вошли в квартиру, Дейв сказал:
— Я в порядке, как видишь.
— Да, вижу.
— Я серьезно.
— Я рад, — кивнул Дэнни и посмотрел вниз, на свои ботинки. — Кстати, у меня теперь есть постоянная девушка.
Дейв улыбнулся.
— Правда? Я ее знаю или?..
— Или она проститутка? Нет. У нее были неприятности, но по своей сути она прекрасная женщина. Увидишь ее вечером, если придешь к нам пообедать.
— Не знаю; Дэнни, у меня есть дела. Кто она, между прочим?
У Дэнни от восторга загорелись глаза.
— Помнишь блондинку, которая была у Риса в конторе?
— Нет.
— Да помнишь. Высокая и стройная. Ее взяли за то, что она подожгла постель своего приятеля. Вспоминай. Капитан нам ее показывал.
Дейв вспомнил.
— Пепельные волосы и большие очки.
— Белокурые. На самом деле у нее белокурые волосы.
— Какая разница. Любовь слепа, — сказал Дейв. — Значит, ты связался с поджигательницей? А не кажется ли тебе, что это чуточку неэтично?
Дэнни ощетинился.
— Нет, черт побери. Ее судили и дали испытательный срок. Полицейским, ответственным за надзор, был назначен Манович. Этот скот приставал к ней. Использовал свое служебное положение, чтобы запугать ее: говорил, что, если она не согласится, он найдет способ упечь ее за решетку. Она пришла в участок и рассказала об этом, и капитан предложил мне разобраться с Мановичем, что я и сделал с удовольствием.
— Она осталась под его надзором?
— Да, но, если он ее теперь хоть пальцем тронет, я привлеку его к ответственности за разврат. Он это знает и теперь стал как шелковый.
— И он все еще работает?
— Не придирайся ко мне, Дейв. Ты же знаешь, что таких людей нельзя арестовать без доказательств. Мы пробовали спрятать на ней микрофон, но он, должно быть, догадался. Не сработало. Кое-что мы получили, но улик недостаточно. Он знает, что мы за ним следим, и не будет приставать к ней снова.
— Кто же следующий? Может быть, теперь несовершеннолетняя?
— Я же тебе сказал. Я строго предупредил его.
— Ладно, я ему тоже мозги прочищу.
Дэнни вздохнул, понимая, что нехорошо было бы просить Дейва пока не вмешиваться. Пусть уж он лучше будет думать о чем-нибудь другом, только не о жене и ребенке.
— Ну а теперь — продолжил Дейв, — расскажи мне, что у тебя с этой мисс, как ее?
— Ванесса. Ее зовут Ванесса Вангелен, и, как это ни странно, я еще не спал с ней. Я пока хожу с ней туда-сюда, в театр, в ресторан, ты же знаешь, как это бывает.
— Ванесса? Вот как! Ванесса Вангелен. Для тебя, Дэнни, звучит даже слишком внушительно. Неудивительно, что ты с ней церемонишься.
Дэнни смутился.
— Побереги свой сарказм, Дейв. Я могу обойтись и без него. Дело не во мне, а в ней. По ее словам, я нравлюсь ей как друг, но надо надеяться, что это временно и все еще изменится. Она не такая уж красавица, немного получше меня, и не должна быть слишком разборчивой. Но она очень симпатичная, и я думаю, что у нас все устроится.
— Чем она занимается? Как деньги зарабатывает?
— Читает лекции по теологии.
Дейв присвистнул.
— И умна, и некрасива.
Они расстались поздно, и Дейв пообещал на следующий день выйти на работу. Он сказал себе, что пьет последнюю рюмку, прежде чем посмотрит автоответчик. Он не стал менять запись. Он так и не решился ее сменить. Иногда, когда он дежурил с Дэнни и был в подавленном настроении, он отлучался, говорил ему, что должен кому-то позвонить, набирал свой номер и слушал ее голос.
Однажды он услышал голос Дэнни.
— Дейв, я знаю, ты рассердишься, но запись нужно было сменить. Это могло бы плохо кончиться. Ударь меня, если захочешь.
Очевидно, Дэнни тоже слышал запись, догадался, почему Дейв ее не стирает, и взял инициативу в свои руки.
Дейв никогда не напоминал ему об этом.
8
Ванесса Вангелен сидела напротив Стэна Мановича. Поверхность разделявшего их широкого стола была испещрена пятнами от кофе и местами с отшелушившимся лаком, что делало ее похожей на географическую карту. Картина на стене над головой полицейского изображала осень в канадском лесу — один из тех безликих пейзажей, которые тысячами продают в дешевых магазинах. Картина угнетала Ванессу. Особенно угнетали ее багровые цвета осенних листьев.
Комната была пропитана прокисшим сигарным дымом, сочившимся, казалось, прямо из потрескавшейся кожи кресла Мановича. В пепельнице, стоявшей между Ванессой и полицейским, тлел окурок. Дым щипал ей глаза, жилет Мановича был обсыпан пеплом.
Ванесса придала своему узкому липу такое выражение, чтобы у мужчины, сидящего по другую сторону стола, не было сомнений по поводу того, что она о нем думает. Манович неодобрительно взирал своими бледно-голубыми глазами на это выражение, а в уголках его толстогубого рта выступила слюна.
— Значит, донесла на меня, да? — начал он.
— Я сообщила в полицию, что подверглась сексуальным домогательствам со стороны осуществляющего надзор полицейского. Скажите спасибо, что я не позвонила вашей жене.
— За это я мог бы упечь тебя в тюрьму.
Ванесса бросила на него презрительный взгляд.
— Об этой угрозе мне тоже придется сообщить.
Он махнул рукой.
