задворках своего разума.
Яркая вспышка затмила сознание, но стоило мне часто заморгать, как я оказалась в странного вида комнате. Первое, что бросалось в глаза - это необычная, немного дикая роскошь, с которой она была обставлена. Преобладали ярко красные тона и черные, а так же обилие кожи и шкур животных. Создавалось ощущение, что я стою в спальне, потому как огромное ложе, что сейчас раскинулось предо мной, не заметить было не возможно. А в особенности, полуобнаженного мужчину, что возлежал на нем и с интересом рассматривал меня. Его глаза были отражением моих. Точно такой же разрез глаз, цвет...волосы?! Они были серебряные, как и у меня, вот только сейчас создавалось такое ощущение, что каждая прядь будто бы впитала в себя сияния звезд. Мужчина, нет, демон - был прекрасен. Гармонично развитое тело, бледная кожа, словно усыпанная брильянтовой крошкой, что отсвечивала от сияния его же волос. Потрясающая гармония в чертах лица, высокие скулы и волевой подбородок, говорили о характере своего обладателя. А его жадный взгляд, с которым он смотрел на меня, заставлял неосознанно дрожать все моё существо.
- Наконец-то ты пришла, - чуть хриплый голос в котором читались волнующие интонации, разрезал тишину и заставил меня очнуться от созерцания прекрасного незнакомца, столь похожего на меня.
Его голос странно отрезвил меня, и я тут же вспомнила, что собственно сейчас мне следует быть совершенно в другом мести. И, собственно, что за х... тут происходит? Я уже собралась высказаться по этому поводу, как мои губы совершенно не спрашивая моего на то дозволения, изогнулись в манящей улыбке:
- Ты ждал меня мой господин, и я пришла к тебе, - проворковала 'я'.
'Чего? Что за муру я несу?!'
- Ты что-то приготовила для меня? - изогнув темную бровь, спросил он.
'Да, по наглой морде я тебе приготовила!', хотела было сказать я, но губы опять пошли своим путем.
- Я хочу, чтобы ты увидел меня прежде, чем я разделю с тобой ложе, - промурлыкала 'я'.
Я мысленно ахнула, хватаясь за воображаемое сердце, но тело меня совершенно не слушалось. Тем временем, мои руки потянулись к тому, что было повязано у меня на поясе, и щелкнув какой-то хитрый замочек, это нечто опало к моим ногам, в руке осталась железная рукоять, к которой крепилась длинная цепь с железным шаром.
'Вот, тебе, и подпоясалась', ехидно подумалось мне.
- Тами, - прошептал мужчина, откидываясь на подушки ложа и с нескрываемой похотью во взгляде продолжал рассматривать меня.
'Ну, и козел', подумалось мне, в то время, как моё тело соблазнительно изогнулось, перехватывая поудобнее цепь.
То, что происходило далее было совершенно не поддающимся описанием. Я танцевала. Танцевала все сильнее раскручивая цепь, принимала такие позы, что у меня самой дух захватывало. Не могу сказать, что они были откровенными или похотливыми, они просто были пропитаны изяществом, мастерством, умением. Я чувствовала цепь в своих руках, как естественное продолжение тела. Каждая мышца, каждый вздох сливались в единое целое с оружием в моих руках. В какой-то момент, руки отпустили цепь, и она, словно дикая змея, врезалась в деревянный столб, что стоял по правую сторону от меня, кроша дерево в мелкую щепу. Ещё один легкий взмах кисти, и цепь покорно возвращается ко мне и вновь устремляется в полет, кроша очередной столб. Все эти удары совмещались с махами ногами, изящными уходами от воображаемых ударов и прогибами. Думаю, что со стороны это было невероятно красиво. Но, самое главное, цепь в моей руке больше не казалась чем-то враждебным и чужеродным. Она была мной. Естественным продолжением тела, которое с каждым новым движением, запоминало это оружие как нечто родное для себя.
В какой-то момент, тело мое замерло и я распахнула глаза, полные обожания и страсти, посмотрела ими на мужчину, что неотрывно следил за моими движениями. В то же мгновение, он оказался так близко ко мне, прижимаясь всем телом. Его большой палец обрисовал абрис моих губ, а потом он с придыханием, сказал:
- Я вижу тебя, - от этой простой фразы у меня подогнулись колени, а губы сами прошептали:
- Айрэбу...
Что было дальше, досмотреть мне так и не удалось, потому, как ещё одна яркая вспышка ослепила мои глаза, а гул многотысячной толпы, едва не оглушил.
Совершенно растерявшись оттого, что только что предстало перед моими глазами, я непонимающе
