ломаемых позвонков был ей уже не слышен.
Мара смотрела, как безвольное тело рыжей вампирши оседает к её ногам. Испытывала ли она что-то в этот момент? Она и сама не знала. Но, злость всё ещё плескалась глубоко внутри. Она знала, пройдет несколько часов, и рыжеволосая начнет восстанавливаться. Демон не хотел этого. Мара потянулась рукой в сумочку, что каким-то чудом, до сих пор сохранилась на её предплечье. Маленький игнис, словно ждал зова своей хозяйки, послушно лег в руку. Темное серебро сверкнуло в свете комнатного освещения, а миниатюрный кинжал, вдруг стал терять свои очертания, сливаясь в тяжелую ртутную каплю, которая тут же начала расти и увеличиваться. Когда сфера стала размером с яблоко, она распалась и растеклась по ладони, превращаясь в, серповидной формы, кинжал. Ведомая, каким-то наитием, Мара протянула руку над головой девушки, но стоило ей сомкнуть пальцы, как в них оказалась тонкая серебристая нить.
- Я не убью тебя, хотя ты и славно задолжала мне, - каким-то чужим, бесстрастным голосом заговорила она. - Но, и долгов я не прощаю, - сказав это, юная демоница поднесла небольшой кинжал к нити и легонько надрезала её.
Вопреки тому, что серебристая ниточка была настолько тонкой, что просто обязана была порваться от малейшего надрыва, она устояла. Лишь края надсеченные серпом демоницы, словно обуглились, почернели и распушились какой-то зловещей бахромой.
- Так-то лучше, - сказала девушка, поворачиваясь спиной к лежащей без сознания Фриде.
Лицо Мары оставалось холодным и бесстрастным, но тонкие пальцы начинали ощутимо подрагивать, когда её взгляд уперся в недвижимое тело юноши. Она села на корточки рядом с бездыханным братом. Не касаясь волос, провела рукой над его головой. Тугие каштановые кудри ниспадали на некогда живое лицо, темно карие глаза, казались стеклянными, глупыми, кукольными. Девушка не стала всматриваться в них, а быстрым движением руки прикрыла.
- Я же говорила тебе, - глубокомысленно заключила она, подхватив Кима на руки, словно не ощущая веса его тела, поднялась. - Пора домой, Ким, - очень тихо прошептала девушка, когда хрустальная капля телепорта на её шее сверкнула голубым, на миг затмевая своим сиянием всё вокруг, а фигура молодой демоницы растаяла в воздухе.
Эпилог.
Когда приходит рассвет, считается, что все темное и плохое остается под исчезающим покровом ночи. Вновь расцветают цветы, просыпаются после томительного сна птицы, пробуждается природа. С первыми лучами солнца мир очищается от мглы, что царила вокруг. Начинается новый оборот, который принесет с собой печаль и тоску, разбитое сердце истекающее горем и кровью, но будет и радость, потому, что жизнь остановить нельзя. За черным, последует белое. И даже, когда, кажется, что просвета нет, и не будет, он все равно настанет. Ворвется в серую монотонную жизнь яркими красками весны, разгонит тьму, и, не спрашивая дозволения, изменит жизнь. Так было всегда, должно быть, так будет и теперь. Ведь должно же быть так?
Дрэй стоял посреди комнаты Мары и пустым взглядом всматривался в утреннюю хмарь. Он был так далеко сейчас в своих мыслях, что не обращал ни малейшего внимания на алый рассвет, что раскрашивал серое небо в совершенно невообразимые цвета.
"Она ушла", думал он, "А я идиот", логически заключил дракон.
Дракон искал её всю ночь. Он, Корч, демоны, Тарий и Эдриан прочесали всю Академию вдоль и поперек. Хотя то, что Мара покинула её пределы, было ясно ещё тогда, когда они, идя по следу девушки, оказались в комнате Фриды Морид. Наследная принцесса лежала на полу, её глаза с отсутствующим выражением смотрели на окружающий мир. На идеальных губах застыла столь же идеально кукольная улыбка. Волосы огненным водопадом спадали на плечи, едва прикрывая слишком глубокое декольте изумрудного платья. Казалось, она и не заметила того, что в её комнату ворвалось сразу такое количество мужчин. Первым заговорил Эдриан, отец Фриды, Повелитель вампиров.
- Дочь моя, - тихо проговорил он, опускаясь на колени перед девушкой. Она все так же продолжала улыбаться, чему-то одному ей ведомому, и казалось, совершенно не слышала того, что к ней обращались.
- Фрида, - уже жестче сказал Повелитель, хватая девушку за обнаженные плечи и слегка встряхивая.
Девушка словно очнулась от странного оцепенения, непонимающе посмотрела на отца.
- Папа? - как-то по-детски, прохныкала она. - Я кушать хочу...
- Что тут произошло? - светлые брови Эдриана сошлись на переносице, а рыжеволосая красавица вдруг заплакала. Так сильно и горько, что многим из присутствующих стало не по себе.
