Вернее, оно было бы милым, если бы не было так испачкано.
- Ясно…
Я не знал, что больше сказать, и отошел. Мне было неуютно стоять рядом с ней, дрожащей и, наверное, голодной, в своем теплом пальто и кожаных перчатках. Настроение резко упало. Я побрел домой.
***
На следующее утро я остался дома, наплевав на встречи и банкеты. Вместо офиса я поехал в магазин спортивных товаров, заказал оптом коньки разных размеров и велел отправить в детский дом под номером семь. Одну пару коньков я взял сам - это были красивые голубовато-перламутровые коньки с серебрянными звездочками. Такие редко можно найти в городе. Очень красивые, они вновь заставили меня погрузиться в воспоминания.
Я приехал в детский дом около двух часов дня. Меня встретил директор - высокий пожилой мужчина лет пятидесяти. Сердечно поблагодарил меня за коньки, сказав:
- Спасибо вам, Игорь, дети были в полном восторге! Вот только…
- Что?
- Здесь есть девушка… Анютка. Она очень сильно поссорилась с ребятами и они отобрали у нее коньки. Она сбежала. Боюсь, на морозе она может пострадать, на ней лишь теплая куртка.
- Не волнуйтесь, у меня машина, - быстро ответил я. - Найду минут за десять.
- Вы бы нас очень выручили, - обрадовался директор. - Она любит ходить к катку. Скорее всего, она там. Я со своим радикулитом далеко не уйду, но если сможете - найдите ее.
У катка, как обычно, была прорва народу. Уже темнело. Я не был уверен, что смогу найти ее в толпе, но мне повезло: она сидела на лавочке неподалеку и смотрела куда-то вдаль. Я подошел к ней.
- Привет. Почему грустишь?
Анюта мотнула головой. Я вздохнул.
- Коньки забрали? - спросил я. Она вскинула голову.
- Откуда вы знаете?
- Считай, что я - добрый фей. Они все знают, идем.
Аня недоверчиво прищурилась, а я рассмеялся. Не думал, что похож на маньяка.
- Ладно, сиди здесь. Только никуда не уходи!
Я пошел к машине, забрал коньки и быстро врнулся, боясь, что Аня уйдет.
- Держи, - я протянул ей коньки. Но она не протянула руки, лишь недоверчиво смотрела на меня.
- Возьми, я купил их тебе.
- Спасибо, - тихо прошептала она и взяла коньки.
Мы сидели на лавочке и думали каждый о своем. Девочка, наверное, мечтала, как будет кататься в новых коньках, а я вспоминал свою жизнь, думая о прошлых ошибках и разочарованиях. Почему-то именно эта девочка пробудила во мне желание помогать людям. Когда ездишь в авто с тонированными стеклами, останавливаешься в президентских номерах отелей и обедаешь в лучших ресторанах города, нет времени думать о том, что кто-то умирает от голода. Жестоким человеком меня не назовешь, однако я изумленно спрашивал себя - как вышло, что за долгие годы, что я живу обеспеченной жизнью, я ни разу не помог тому, у кого ничего нет… Даже милостыню не подал…
Ответы на эти вопросы нашлись, но настроение не улучшилось. Ответ был прост - мне было все равно. Лишь бы равиоли были достаточно посолены, одеяло достаточно мягким, а машина работала бесшумно. Вот и все, о чем я заботился. А в это время кто-то хотел есть. Плач Ани заставил меня оторваться от самобичевания.
- Что такое? - обеспокоенно спросил я.
- Коньки красивые, - всхлипнула она.
- Ну и зачем плакать-то?
- Ребята отберут, - тихо ответила девочка. Я обнял ее за плечи, обзывая себя самыи последними словами - можно было догадаться.
- Давай сделаем так: я увезу коньки к себе, а ты будешь каждый день, ровно в шесть приходить на каток. Я буду ждать тебя здесь. Потом ты будешь кататься, сколько захочется. Вечером я опять их увезу. Идет? А ребята ничего не узнают.
Она перестала плакать и удивленно на меня посмотрела, а у меня перехватило дыхание от взгляда чистых,
