ничего не сказал.
Я куталась в теплую шубку, пряча лицо в мехе воротника. Ректор крепко держал меня за руку.
- Я больше не глава разведки, - голос Михаила абсолютно ничего не выражал.
Этого следовало ожидать.
-А ректором ты останешься? – спросила я.
- Да, разумеется. Король очень плох, а твой отец назначен…
- Я знаю. У нас состоялся крайне неприятный разговор, когда он уезжал. Похоже, через несколько лет мы с тобой будем вынуждены влезть в новую заварушку.
- С чего ты взяла? – нахмурился Михаил.
- Не верю я в перевоспитание. Отец – бесчувственный садист, так что едва он получит трон, начнет буйствовать и свирепствовать почище чумы в портовых городах.
Михаил не ответил, лишь крепче сжал мою руку.
Мы свернули с освещенной дорожки вглубь лесочка. Снег трещал под каблучками, я проваливалась в сугробы, а Михаил с завидным терпением меня оттуда вытаскивал.
Когда мы достаточно удалились от корпусов, я заметила какое-то движение за деревьями. Мы осторожно подошли ближе.
Лира и Вадим сидели прямо на снегу, о чем-то беседовали и…держались за руки.
Я заметила, как поморщился Михаил, но только дала ему знак тихо уходить. Не стоило мешать ребятам.
- Они что, теперь вместе?
- Не знаю, - откликнулась я. – Но надеюсь, что они смогут все забыть и снова радоваться жизни. Впереди у них много интересного.
- А у нас?
Спросил и в глазах такая надежда, что я невольно улыбнулась.
- И у нас. Но у нас интереснее, ибо ребенок обещает стать… невероятным.
- Сын, - непреклонно выдал Михаил. – Будет воином, настоящим.
- А если дочь?
- Значит, будем ее защищать и воспитывать в ней леди.
- Ты всерьез думаешь, что с такой мамочкой ей удастся стать настоящей леди? – я скептически подняла бровь.
Михаил внимательно меня рассмотрел.
- Ладно, пусть вырастет то, что вырастет.
Мужчина обнял меня за плечи и повел к корпусу. Почему-то мне вдруг подумалось, что отныне вся моя жизнь будет проходить под строгим наблюдением Риорского. И я совсем не была огорчена подобной перспективой.
***
- И почему у Торониоса рассечена бровь?
Я сурово взирала на студентов, которые виновато опустив головы, сидели за партами. Вадим прижимал рукой целебный пластырь и ждал, когда кровь остановится. Лира беспокойно ерзала на месте и то и дело поглядывала на парня. А в центре аудитории рос гигантский одуванчик.
Моська его была милой до тошноты. Длинные черные реснички, чудесные большие глазки, длинный изящный стебель… Вы когда-нибудь видели одуванчик, который мило скалится?!
Меня уже даже не удивило то, что одуванчик рос прямо из деревянного пола аудитории.
Это была первая моя пара после возвращения из Вир Тонга. Вопреки ожиданиям, мне не было больно смотреть на пустое место Элен, да и студенты выглядели радостными, предвкушая каникулы. Практиканты госпожи Торн, вернувшиеся на день раньше, чем мы, судорожно пытались сдать отчеты по практике и бегали ко мне на каждой перемене за консультациями.
Утренняя тошнота мучила меня с каждым днем все сильнее. Виной тому была беременность или же просто природная вредность, я не знала, но приходилось постоянно выходит в коридор, ибо в душных аудиториях больше десяти минут я находиться не могла.
Дав задание ребятам, я вышла, надеясь немного взбодриться при помощи ледяной воды в дамской комнате.
