– Пишите, – наконец вздохнул ректор. – Пишите свое письмо. Если Смиль признается, я его исключу и не стану поднимать шум. Тара отпущу. Если нет…
– Признается, – кивнула я. – Спасибо.
– Дейна, – окликнул меня Кэдерн, когда я уже была у двери, – вы должны были попросить о помощи.
– Я и сама, как видите, справилась.
– Игнет останется слепым…
Я не собиралась писать письмо Смилю. И дураку ясно, что он на него не отреагирует, а предложит мне или сходить по известному адресу, или попытаться все рассказать отцу. Он знал, что бывает с девушками, попавшими в такую ситуацию. Поэтому предстояло решить вопрос по-другому. Мне показалось, что об этом же думал Кэдерн, когда соглашался, но предпочел не раздувать скандала, давая мне возможность все решить самостоятельно.
Единственный намек, который я не поняла, – его слова об Игнете. Мне было жаль, что парень останется слепым, но… трое на одну девушку с наркотиком и весьма жуткими намерениями? Это, как мне казалось, давало карт- бланш на любой вид самозащиты.
Эри нервничала. Оно и понятно, Тар под домашним арестом, к нему никого не пускают. Сидит, бедный, в четырех стенах комнаты общежития, обвиненный в том, чего не делал.
Заодно можно было Кэдерна похвалить – к Смилю также не пускали никого.
– И как ты докажешь, что все Смиль подстроил? – то и дело спрашивала Эри, почти переставшая есть.
– Не знаю пока, – неизменно отвечала я. – Но придумаю. Время – до вторника, Смиля выписывают в пятницу, в день бала. Если на балу я не смогу его запугать, буду действовать через отца. Он у него адекватнее, я думаю, за сынулю испугается.
– А если тоже решит, что ты блефуешь?
– Значит, – медленно проговорила я, – вся империя узнает, как развлекается Смиль.
– Ох, Дейна! – Эри начинала плакать, и еще минут десять я тратила на то, чтобы ее успокоить.
Пятница подкрадывалась медленно, но уверенно. Всюду чувствовалось напряжение: спешно составлялись пары, чтобы, не приведите Боги, не остаться на танцполе в одиночестве; девчонки, хвастаясь, наперебой описывали наряды и прически; парни хмурились и делали вид, что происходящее их совсем не интересует. Я репетировала и переживала за Тара, поэтому в общем переполохе не участвовала и почти забыла об отсутствии наряда.
В четверг я приводила в порядок кожаные брючки и старую, сшитую еще три года назад, белую блузу. Впрочем, несмотря на то что наряд был старый, сидел он на мне хорошо. С вечерним платьем не сравнится, но за роялем я, одетая в классический костюм, накрашенная и с растрепавшимися волосами, выглядела эффектно. Тем более что играла я лучше, чем когда-либо. Коль, которого я, стиснув зубы, пустила на репетицию, остался доволен.
Эри готовилась к празднику без особого энтузиазма. Тар, естественно, бал пропускал. И нам по-прежнему не разрешали с ним видеться.
В пятницу занятий не было; лишь оглашение результатов семестра, награждение отличников, организационные моменты практики и выдача персональных заданий. Ничего нового, одна и та же картина из года в год. Потом, сжалившись над нетерпеливыми студентами, нас отпустили готовиться к вечеру. Те, кто на бал не попал, в этот же день разъехались по местам практики.
– Дейна, через час начало! – всплеснула руками Эри. – Почему ты не одета?
– Милая, – я хмыкнула, – мне нужно проверить инструмент и отрепетировать все еще раз. Рано, Эри. Я все равно попаду на бал не раньше, чем выступлю, а это только через полчаса после начала.
– Как знаешь, – поджала губы подруга. – Скажи честно: у тебя ведь нет платья?
В своем малиновом узком платье Эри выглядела сногсшибательно. Ярко и совсем не по-новогоднему.
– Нет, – вздохнула я. – Но это ничего не меняет.
– Дейна, – Эри села на кровати, – почему ты не сказала? Мы бы придумали что-
