– «Ужасная резня в ночном магазине!» – вслух прочитал очередной заголовок помрачневший Кортес. – Сегодня ночью… Двое истерзанных: продавщица и охранник… Всё помещение в крови.
– Ардоло разминается?
– Именно.
Артём тихонько выругался и тут же спросил:
– Почему Сантьяга ни при чем?
– Потому, что комиссар практичен и отдал бы психопату что-нибудь такое, что рано или поздно всё равно пришлось бы убить, – развёл руками Кортес. – И уж всяко не позволил бы учинить в центре Москвы подобное безумие.
– Согласен…
Молодой наёмник явно хотел продолжить разговор, но не успел, поскольку…
– Вот это я и называю честной, беспристрастной, а значит – высокопрофессиональной журналистикой! – провозгласил вышедший из душа Аэрба. – Только послушайте!
Наёмники переглянулись и одновременно отхлебнули кофе.
Их новый знакомец – весельчак, пират и серб – оказался не только огромным, но и чрезвычайно шумным челом, однако отрицательных эмоций, как ни странно, не вызывал. Во всяком случае, пока. Мешали неисчерпаемый запас добродушия и неподдельная искренность, с которой вёл себя капитан. К примеру, грохочущая декламация понравившейся заметки могла свести с ума даже глухонемого осьминога, однако тот факт, что Уэрбо исполнял её, облачённый лишь в набедренное полотенце, да ещё сопровождая подходящими случаю жестами, в зародыше гасил возможное раздражение.
– «Тихий вечер в «Кружке для неудачников»… – Уэрбо поднял голову и возмущённо посмотрел на наёмников. – Представляете? Они гордятся тем, что вечер был тихим! Ещё бы на кладбище столики выставили, идиоты! – И вновь уткнулся в заметку. – Так вот: «Тихий вечер был омрачён безобразной дракой»… Что значит омрачён?! Она его украсила! «Которую учинил известнейший наёмник Кортес и его верный напарник»… А я, получается, даже рядом не стоял? Меня не разглядели? – Разочарованный здоровяк на мгновение вскинул руки, став похожим на нетрезвого гризли, и повторил: – Меня?
– Это называется «бремя славы», – хладнокровно объяснил Кортес. – Заработай репутацию, и репортёры станут говорить исключительно о тебе.
Но Аэрба наёмника не услышал.
– «Учинили стрельбу, совершенно наплевав на жизнь и безопасность сидящих вокруг гражданских»… Я даже пушку достать не успел! – Капитан почесал в затылке и широко улыбнулся: – Впрочем, если бы успел, обо мне всё равно не написали бы.
– Вот именно, – хмыкнул Артём, поднося к уху заголосивший телефон. – Алло?
– Это я, – осторожно пискнуло в трубке.
– Птиций?
– Никаких имён вслух! Забудь! Забудь обо всём!
Истерические нотки, явственно прозвучавшие в восклицании конца, заставили Артёма изумлённо приподнять брови.
– За тобой следят?
– Вы ещё живы?
– Уже нет, – машинально ответил молодой наёмник.
Однако шутка не удалась.
– Проклятье… – выдохнул конец. – Ты кто? Дух? Тебя Артём в телефон встроил? Что с ним случилось? Где Кортес? Он ещё жив?
– Птиций, приди в себя. – Артём искренне надеялся, что уверенный голос заставит толстяка прекратить истерику. – Это я, твой старый друг, ты меня нанял…
– Нет!
– Что нет?
– Больше не нанял, – трагически прошептал конец. – Не хочу быть рядом, когда тебя убьют…
– Птиций!
– Но, если выживете, приходите, я вам всегда рад. А пока не приходите, вы не должны мною рисковать. Я слишком ценен и нужен Тайному Городу. Прощайте, друзья, мне будет вас не хватать.
В трубке послышались короткие гудки.
– Что происходит? – не сдержался Артём, недоумённо глядя на телефон.
– Шизгара нас заказал, – сообщил открывший «ГоловоРезку» Кортес. – Четыре с половиной минуты назад.
– Он спятил?
– Имеет право.
– На то, чтобы спятить?
