— Кого?
Он прекрасно знал — кого.
— Золотаря. Не мальчик уже. Печень не железная…
— У кого она железная…
Вскочив, Чистильщик по давней своей привычке заходил по комнате взад-вперед. Руки он заложил за спину. Да, он знал, что похож сейчас на заключенного, от волнения меряющего камеру быстрыми шагами. Но ничего не мог с собой поделать. Так было легче.
— Нельзя его принудительно. Надо ждать!
— Ждать… — повторила Рита, что-то мысленно прикинув. — Чего ждать, Вадик? Он ведь с жизнью счеты сводит. Хорошо, насчет принудиловки — согласна. А если мягко, аккуратно?
— Не думаю, — ладонь, как шашка, рубанула воздух. — Не получится.
— У меня же с тобой получилось?
— Разные мы. Понимаешь? Разные!
— Не кричи. У тебя сигареты есть?
— Ты ж не куришь! — изумился Чистильщик.
— Теперь курю. Так есть?
— Есть.
Он выдвинул ящик стола.
— Гостевые. Тебе какие? «Camel»? «Vogue» с ментолом?
— «Vogue».
— Кури здесь. Окна настежь, выветрится.
Он вручил Рите тонкую пачку сигарет и пепельницу. Устроившись на подоконнике, Рита чиркнула зажигалкой, сделала несколько торопливых затяжек и продолжила:
— Меня начальство теребит. Тебя утвердили координатором. Золотаря планировали на твое место. По твоей, между прочим, рекомендации. И нате-здрасте — наш протеже в глухом запое. На грани суицида. Что прикажете? Карлсона вместо него ставить? Умата? Шизу?
— А что? — буркнул Чистильщик. — Ставьте Карлсона.
— Не потянет. Шиза у него так и живет? Звонила?
— Живет. Я ей сам звоню. Каждый день.
— И как она?
Чистильщик вздохнул:
— Я не лезу в чужую личную жизнь. Я джентльмен.
— Джентльмен он. А у твоей Шизы стокгольмский синдром. Заложницы влюбляются в похитителей. Жертвы в мучителей. Бедная девочка. Когда неизбалована мужским вниманием… У нее закрепилось, что Золотарь к ней приставал. Лапал. Домогался. И она трансформировала это черт знает во что…
— Сама ей скажи.
— И скажу. А он что?
Оба знали, что ничего Рита никому не скажет.
— Не в курсе. Не ее же спрашивать, в самом деле! То ли терпит, то ли вообще не замечает. Она жалуется: не пристает. Большей частью молчит. Уходит, приходит… В сеть лезет. Пьяный. Потом отрубается.
— Говорить с ним не пыталась? По душам?
— Вряд ли. Ты ведь тоже ко мне не сразу пришла. Выжидала момент?
— Выжидала.
Раздался звонок — громкий, требовательный.
— Кого-то черти несут, — Чистильщик втайне обрадовался возможности прервать тягостный разговор. — Обожди в другой комнате, ладно?
— Ладно. А ты думай. Начальство ждать не хочет. Неделю я у них выцыганю. Потом будут решать, хотим мы того, или нет.
