Золотарь, или Просите, и дано будет…

— Поднимаемся в атаку! Набирайте: «Помороженный…»

— С одним «н».

— Спасибо, Карлсончик.

— Никогда бы не подумала, что придется учиться писать с ошибками…

— Ха-ха три раза! Я еще недавно редактором работал. Знаете, как коробит?

— Представляю…

Przhevallo: Памороженый явилсо? чукчин дружбан? тебя пингвин в жопу клюнул? Сиди в чуме, жди рассвета!

Tsarillo: Эскимос — в жопе альбатрос!

Rebe Abramovich: И зачем ви таки тгавите нагодности Севега? Ви рассисты, да?

Nanohren: Мы антисемиты! :) жопе слова не давали. Кыш в Освенцим!

Eskimos117: Вы кроме жопы слов не знаете! вот вам вжопы Чукча гарпын и забьет.

Dr_Frankenstein: Вы бы, хохлы, со своими нациками лучше разобрались. Школы русские позакрывали, протоукры? Фильмы дублируете? Вот и не удивляйтесь теперь…

Nanohren: о, пидаробот объявился! ща хохлосрач начнецца..

Przhevallo: не начнецца. У нас чукчесрач, он веселее. J

— Достаточно. Дальше они сами.

— Какая все-таки гадость этот инет!

— Инет ни при чем, Рита Евгеньевна. Это мы его запакостили. Люди.

— Почему?

— Вопрос не по адресу. Откуда мы знаем, почему? Нам скажут — «инет», мы пишем — «минет». И хохочем. Смешно ведь, животики надорвешь…

Шизу тянет пофилософствовать. Умат вяло гоняет «мышь» по коврику. С потолка сваливается Чистильщик — третий раз за сегодня.

— Как дела?

— Как сажа бела, Вадим Петрович.

— Чукче надо прогул записать! Свяжитесь с его начальством.

Карлсон угрюмо сопит. Тянется к пуговице-«кнопке», но в последний момент передумывает. Нет настроения для любимого спектакля. Хуже нет — ждать, изнывая от безделья.

— Я себе кофе сделаю. Кому-то еще? — интересуется Чистильщик в пространство.

— Мне, — подает Шиза голос.

— И мне.

Грех отставать от подопечной.

— И мне тоже.

Чистильщик убредает на кухню. «Кобылка» раскрывает сумочку, извлекает косметику. Тушь, помада, пудра… Зеркальце. Все это добро по-хозяйски раскладывается на моем столе. Где и место нашла? У меня обычно такие завалы…

Эй! Куда они делись?!

Диски сложены аккуратными стопками. Половина бумаг исчезла. Остальные переместились в две толстые папки. Ручки — те, что еще пишут — в стаканчике. Пустые — в мусорной корзине. Ножи? На месте. Да что она себе позволяет?! И, главное, когда успела?

Я и отлучался-то всего дважды, в туалет…

С трудом сдерживаюсь, чтобы не высказать «кобылке» все, что думаю по этому поводу. Кстати, а что я думаю? Нет, вслух такое — нельзя. С нашей работой в мыслях — сплошной мат. По любому поводу. Надо исправляться. Стихи на ночь почитать? Вместо валерьянки? Скоро на людей кидаться стану.

Собственно, почему — скоро?