А пока — за дело!!!
Писать Аля решила угольками. Камин у нее в комнате топили так, что быка можно было зажарить. Найти пару угольков поудобнее — и вперед. Чем завязываться с перьями, которые постоянно надо чинить, точить, заменять…
На фиг! Пометка. Не забыть изобрести карандаш.
Так Аля прожила две недели.
Книга оказалась просто сокровищем. Неведомый товарищ подробно описывал существующие в этом мире страны. И рассказывал о народах, которые их населяют.
Врал, наверняка, где мог. Но хоть географию — и за то спасибо!
По уровню жизни здесь царило натуральное средневековье. Даже порох еще не открыли. Аля его состав, конечно помнила. Чего там думать? Сера, уголь, селитра! Она и нитроглицерин могла приготовить, но решила не заморачиваться с этой прелестью. Чем позже люди цивилизуются, тем лучше для планеты. Факт.
Как говорил один из ее любимых писателей, техническое развитие не должно опережать морально-этическое. Иначе такой армагеддец наступит, что Бога сметет и чертям хвосты поотрывает.
Стекло стоило столько, что никому еще не пришла в голову мысль делать из него зеркала. Да и качество у него было не очень. А приличных стеклорезов и вообще пока не водилось.
Аля мечтательно улыбнулась. Есть же и такой прогресс, который не приведет к войнам. И вещи, которые люди не приспособят для убийства. Ей надо будет очень тщательно отбирать то новое, что она может принести в этот мир. Хотя может она очень и очень немногое. Медицина…
Главное, что она знает и умеет — это медицина.
До хирургов ее уровня тут не дорастут еще лет пятьсот. Или тысячу пятьсот.
Воевали здесь по старинке — с баллистами, катапультами, луками и арбалетами. Раненых бывало много. И умирали многие. От ран, которые на Земле могли даже и не заметить. Полежать недельку в госпитале — и забыть навеки.
Это не радовало. Но то, что врач всегда найдет себе место — успокаивало. Даже если в графьях кормить не будут — благодарные пациенты помереть не дадут.
Промышленность здесь тоже находилась почти на нуле. Почти натуральное хозяйство. По морям плавали парусные корабли, по земле ездили исключительно на лошадях. Имелись, конечно, кареты и телеги. Но на взгляд Али — они жутко походили на гробы. Только побольше и на колесах. Такое слово «рессоры» здесь не знали.
Хотя не Але было спорить. Она-то про рессоры знала только, что они есть. А вот в какой части телеги они должны размещаться и как выглядеть…
Не учат в мединституте таким вещам. Не учат.
Одним словом, все обеспечивали себя почти самостоятельно. Это Але решительно нравилось. Ни заводов ни фабрик… И в то же время…
Были свои минусы и в этом времени.
Грамотных людей практически не было. И Аля твердо знала — она вплотную займется вопросом школ на своей земле. Хотя бы четырехлеток. Хотя бы только для обучения счету и письму. И только зимой. Летом-то в крестьянской семье каждые руки на учете. Мелочь — и та вся при работе. А зимой — можно.
А в остальном…
Барщина. Что есть, то есть. Господские поля и крестьянские. И каждая семья два дня в десятинку обязана отработать на господском поле.
Отдельная каста — домашние слуги. Их здесь, в этом доме восемь штук.
Ее личная нянюшка и служанка — Марта. Судя по обмолвкам и оговоркам, Марта с ней с самого рождения. И любит Алю, как родную дочь. А за это ей многое можно простить. Именно из ее разговоров почерпнуто все то, что Аля знает об этом мире.
Три горничные, они же служанки, они же уборщицы. Мэри, Сара и Илона. Девчонки крутятся по дому целый день. То бишь чистоты от них не прибавляется. Печально, но факт. Домашняя прислуга — Жан, Питер и Алекс. Отдельно, не входя в домашнюю прислугу — три конюха. Жак, кстати, родной брат Жана, Клаус и Рене.
Кого она еще забыла?
Есть (была) еще кухарка. Тара. Она — жена управляющего. Готовит, кстати, из рук вон плохо.
