– Это надо приложить к ране, – перевел его слова По-из. – Кровь не будет идти.
Капитан так ослаб, что Ут-бе-бе, имевший медицинское образование, встал перед ним на колени и приложил листья к ране, придерживая их пальцами.
Сато стоял неподалеку и обстругивал ножом палочку. Мысли его текли так медленно и просто, что переводчики не могли их уловить. Словно рядом с ними была пустота. Наверное, он был похож на пастуха, тупо глядящего на то, как пасется стадо.
Остальные тоже молчали, поглядывая на унтер-офицера и стараясь осознать очередную перемену в их судьбе. Теперь они зависели от этого загадочного человека, который может напасть на себе подобного без всякой видимой причины, тяжко ранить его и не испытывать никаких угрызений совести. Причем ведь никто не знает, один он здесь или скоро за ним последует целая банда ему подобных.
– Вы здесь один живете? – спросила Не-свелю. Она не была к нему так сурова, как старшие товарищи.
Сато не ответил. Такой вопрос ему не понравился. Он отошел от пришельцев и уселся, скрестив ноги.
Он сидел к ним в профиль, не показывая, что наблюдает за ними, но и не смея повернуться спиной: все же дикие люди – это дикие люди. С ними надо быть осторожным, если не хочешь, чтобы тебе не перекусили жилу.
Затем Сато снял с плеча домотканую открытую суму – мешок на широкой ленте через плечо, отнятый у горянки, которую он изнасиловал, а потом убил. Сума ему очень нравилась, и к тому же он любил ее нюхать – ему казалось, что она сохраняет запах той девушки.
Теперь он никогда не расставался с этой сумой. В нее он складывал все нужные или вкусные вещи, что встречались в походах и которые следовало приберечь про запас.
Он вынул из сумы два яблока, которые отыскал внизу, затем несколько крупных и вкусных, по мнению Сато, фруктовых улиток. Он давно не ел и потому проголодался.
Рядом с улитками он положил горсть хороших орехов и самую главную добычу – четыре большие сладкие луковицы, каждая с кулак.
Сато размышлял, с чего ему начать трапезу.
Остальные смотрели на него. Ут-бе-бе сказал капитану:
– Сами держите, вам уже легче.
Капитан послушно придерживал листья и тоже смотрел на обед старшего унтер-офицера.
Сато начал с луковицы.
Помимо своей воли пришельцы начали придвигаться к нему. Все они понимали, что Сато не любит их, что он им не друг, что понятия гуманизма ему чужды, что они должны сохранять гордость и взаимовыручку – в ином случае они бессильны… Все они понимали, но вид пищи вызывал слюноотделение и туман в голове.
Не-свелю первой оказалась возле Сато.
– Это вкусно? – спросила она, и По-из перевел.
– Обыкновенно, – сказал Сато.
– А можно попробовать?
Предложение молодой женщины удивило Сато. Он еще не решил, выгнать их или сделать своими рабами, а они уже просят есть.
Не отвечая, Сато придвинул к себе суму и вытащил оттуда плоскую алюминиевую флягу. Он протянул ее женщине и приказал:
– Принеси воды.
Не-свелю оглянулась, как бы обращаясь к товарищам за советом, но совета не получила, потому что остальные были недовольны ее несдержанностью. Возможно, если бы они сговорились заранее и о еде заговорил бы некто, выбранный собранием, все было бы иначе. Но Не-свелю просила только о себе. Что было неэтично.
– Дружок, – сказала Не-свелю, делая шаг в сторону Ут-бе-бе, который, как подсказывала женская интуиция, был к ней неравнодушен, – ты не будешь любезен похаживать за мной?
Не-лю не смогла сдержать смешок. Ут-бе-бе смутился. Но нежелание показаться глупым в глазах сограждан заставило его ответить почти грубо:
– Я рад бы поухаживать за вами, но не хочу прислуживать этому монстру.
Ут-пя захлопал в ладоши, что служило знаком одобрения.
Сато поднял голову, оглядел дикарей.
– Ну! – крикнул он.
И положил руку на рукоять ножа.
Не-свелю, поставившей себя в ложное положение, не оставалось ничего иного, как медленно пойти по узкой тропинке вниз, к реке, и Сато со все возрастающим желанием смотрел ей вслед и даже приподнялся, готовый погнаться за ней и сделать с этой дикаркой то же, что и с девушкой, убитой раньше. Но мысль о том, что эти дикари обязательно воспользуются его легкомыслием и растащат его завтрак, остановила Сато, и он, не дрогнув ни одной ресницей, продолжал задумчиво жевать сладкий корень, и лишь чрезвычайно чуткая к чужим чувствам Люба почувствовала неладное, испугалась неладному, но не смогла для себя определить суть дела и даже спросили мысленно у По-иза: «О чем он подумал?» «Я не разгадал», – честно признался По-из. Впрочем, иной ответ был немыслим, потому что переводчики (телепаты) никогда не лгут друг другу. Это же невозможно.
Между тем кровь из глубокой царапины на горле капитана перестала сочиться, и он уже смог начать вычислять линию поведения. Надо было что-то делать. Если в первые минуты знакомства этот негодяй мог напасть на него, то через час он кого-нибудь убьет.
Следовательно, надо будет его обезоружить.
Капитан поманил штурмана, и тот присел на корточки возле капитана и сказал первый, словно сам был телепатом:
– У нас есть два пути, капитан.
Еще вчера они недолюбливали друг друга, еще час назад Ут-пя был сердит на капитана за то, что тот уничтожил его родственника, но сейчас оба понимали, что только совместное противостояние грубой силе может их спасти.
– Говори, – сказал капитан.
– Или мы уничтожаем его…
– И что получаем?
– Трофейный нож!
– И все?
– Нож, штаны, суму… Это уже немало.
Очень мало, – возразил капитан, – слишком мало, чтобы смогли выжить семь человек.
– Тогда, может быть, лучше второй вариант? – Говоря так, Ут-пя смотрел, как от воды поднимается Не-свелю, неся в протянутой руке старую битую алюминиевую флягу. Не-свелю шла с высоко поднятой головой, как бы бросая вызов своим согражданам.
– Говорите, говорите, – торопил капитан, недовольный тем, что Ут-пя отвлекся.
– Вижу опасность раскола, – сказал Ут-пя.
– Я с ней потом поговорю, – пообещал капитан. – Продолжайте.
– Второй вариант – терпеть, – сказал штурман. – Терпеть для того, чтобы с помощью наших переводчиков постепенно, в течение нескольких дней, узнать, где он живет, что представляют собой жители окрестных мест, узнать все что можно…
– Но мы должны будем улещать его, – с сомнением возразил капитан. – А как известно, мерзавцы наглеют от того, что им потворствуют.
– Я и без вас знаю, что мы рискуем. Но третьего пути нет.
Не-свелю подошла к унтер-офицеру и присела перед ним на корточки, передавая флягу и в то же время втягивая расширившимися ноздрями запах сытных луковиц.
Сато принял флягу из рук молодой женщины и положил рядом с собой.
Потом, подумав, отломил дольку от луковицы – совсем небольшую дольку – и протянул Не-свелю.
– Не много же тебе досталось, – сказал стоявший на краю площадки Ут-бе-бе, который искренне переживал эту сцену, потому что ему очень нравилась Не-свелю, особенно теперь, когда она была обнажена и приобрела совсем иное назначение в его глазах, то есть стала менее коллегой и менее товарищем по экспедиции, а более женщиной независимо от уровня ее магистерской диссертации.
– Будет больше, – сказала Не-свелю с вызовом. Она понимала, в какое глупое положение она попала, противопоставив себя коллективу.
Она хотела сказать еще что-то ироничное и тонкое, чтобы окончательно поставить на место Ут-бе-бе, позволявшего себе смотреть на нее без всякого уважения, но ничего сказать не успела, потому что завизжала и подпрыгнула – по простой причине: воспользовавшись тем, что женщина смотрела в другую сторону, а может, и не обращая на это внимания, старший унтер-офицер протянул жесткие пальцы и уверенно схватил ее за полную высокую грудь. Такой груди унтер-офицеру еще не приходилось видеть, потому что его жизненный опыт ограничивался деревней, девицами в дивизионном публичном доме да тремя или четырьмя случайными встречами во время войны. Но все без исключения партнерши унтер-офицера были малогрудыми азиатками, тогда как женщины планеты Дом телосложением скорее напоминают жительниц южной Европы, пышногрудых и широкобедрых.
Не-свелю подпрыгнула и чуть не подавилась долькой луковицы.
– Как вы смеете! – воскликнула она.
Все остальные обернулись к ней, но, честно говоря, никто в тот момент не видел трагедии в этой ситуации – наоборот, она показалась всем забавной. Люди, даже принадлежащие к самым высокоорганизованным галактикам, бывают поражены слепотой.
И тут впервые унтер-офицер засмеялся.
– Коза! – повторял он, а переводчики не понимали, что же он имеет в виду. – Коза! Ускакала! Иди сюда, я тебе еще дам! Никому не дам, а тебе дам.
По-из покорно переводил слова Сато. Не-свелю, прикрывая груди правой рукой, подошла ближе и протянула левую. Сато дал женщине дикую луковицу. Однако не удержался от очередной шутки: когда она брала луковицу, он попытался схватить ее за низ живота, но не преуспел, потому что красавица уже была готова к его выпадам и вовремя отбежала, но не к своим товарищам, а в другую сторону, к краю площадки, чтобы ни с кем не делиться.
Она кидала в рот дольку за долькой, а голодные люди не могли оторвать от нее взгляда.
