наших уроков.
Ох, как меня в это время кошмары мучили! То ли дело вурдалаков гонять!? Милые, в сущности, зверушки! Добрые, пушистые.… После уроков нашего доброго стоматолога у нас нервный тик начинался. Но сколько мы теперь знали методов удаления зубов…
Интересно, а если один из методов применить к элвару? У него зубы скоро отрастут?
Тёрн разумно выпустил мои пальцы, проглотил конфету, убрал в карман коробочку и подмигнул мне.
— На "раз, два, три"?
— Раз!
— Два!
— Три!
Мы стукнули по сцепленным рукам.
— Скреплено!
Элвар стащил с головы корону и повертел ее в руках.
— И что теперь с ней делать?
— Сунь в мешок. Если не оденешь до возвращения в лагерь — будем считать, что я проспорила.
— Конечно, проспорила. Даже не начиная спора.
— Это мы еще посмотрим.
— Думаешь, что я настолько одержим короной, чтобы не обойтись без нее и часа?
— Думаю, что корона настолько одержима тобой.
Съязвив в последний раз, я решительно подняла магоскоп.
— Ладно. Пора настраиваться. Не сбивай меня, ладно?
— Ёлка!
— Да, знаю… Работа превыше всего. Слышала уже…
Тёрн и на этот раз дал мне оставить последнее слово за собой. Все-таки иногда он бывает просто прелестью. Хотя и с клыками.
— И с крыльями.
Кажется, я погорячилась насчет последнего слова.
Глава 4
Все произошло, как и всегда, внезапно. Слишком внезапно. Просто в один прекрасный (ПРЕКРАСНЫЙ, МАТЬ ВАШУ!?) момент меня всю перекорежило от мучительной боли. Я скорчилась в три погибели, выронила магоскоп — и Тёрн едва успел меня подхватить на руки.
— Ёлка, чёрт тебя побери!!! Ёлка, что с тобой!?
Я слышала его голос, но отозваться не могла. Все мышцы будто судорогой свело. И прошло не меньше пяти минут, прежде чем я смогла что-то слабо просипеть. К счастью, Тёрн не стоял все это время сложа руки. Он отпихнул в сторону магоскоп, стянул рюкзак, уселся на землю и одной рукой, по-прежнему держа меня в объятиях, принялся искать в мешке флягу с вином. Ну и нашел, конечно.
После второго глотка я смогла говорить и даже отпихнуть фляжку. Мышцы еще время от времени скручивали мЁлкие судороги, но это я могла терпеть без особых проблем. Первое, чему учатся молодые волшебники с факультета самоубийц — это терпеть боль. С самой незначительной до невероятно сильной. Ведь для первого заклинания простейшей пентаграммы необходимо было порезать себе руку. Совершенно самостоятельно. А дальше шло от малого к большому.
— Что-то не так. Мне было очень больно.
— Я ничего не чувствовал. Почему?
— Может быть, это тебя не коснулось? Это чистая магия, а вы, элвары, к ней невосприимчивы.
— Что есть, то есть.
Еще бы. Создатели элваров, памятуя о том, что их творения будут иметь дело и с магами, наделили
