— Неужели? — вампир произнес это слово с та-акой интонацией… И легкое пренебрежение, и полуприказ, и удивление — ей предлагают, а она отказывается, дура… Ну и пусть. Но я ему не подстилка, чтобы использовать и выкинуть. Лучше уж Даниэль. Хотя тут тоже… сколько женщин было за триста лет у вампира?
И тут же сверкнуло вспышкой в мозгу. Для художника каждая его женщина будет музой, хоть и ненадолго. А для такого, как Мечислав… Проходной эпизод. Я даже ругаться не стала.
— Вы не в моем вкусе, Мечислав, — голос прозвучал устало и брезгливо. Ясно даже для меня самой. И вампир не стерпел вызова.
— Вкусы меняются, кудряшка.
— Можно поменять шкурку, но нельзя поменять сердце.
— Интересная логика, Юля. Я продолжу твою мысль. Сердце нельзя поменять, но его могут вырвать.
— Это угроза или предупреждение?
— Это просто жизненный опыт.
Я закатила глаза. Но отвечать ничего не стала. Просто удобнее облокотилась на Даниэля. Я сидела, зажатая между ним и Вадимом. Впрочем, вампиры были великосветски вежливы. Как барышни-гимназистки века этак восемнадцатого. Ни рук, совершенно случайно хватающих тебя за коленки, ни попыток прижаться теснее. Всем бы такие манеры. Машина катила в неизвестность. Я откинулась на спинку сиденья в попытке устроиться поудобнее, закинула на нее руки. Моя рука скользнула по плечу Даниэля, потом — по его спине — и замерла. Сердце вампира не билось.
— Даниэль!? — в тишине и сумраке машины мой голос звучал колоколами.
— Да, Юля?
— У тебя сердце не бьется.
— Но я же вампир, — он объяснял это с таким видом, словно все обязаны были знать подробности вампирской анатомии. Но я никогда не стеснялась спрашивать, если чего-то не знала.
— И что с того, что ты вампир?
— У людей сердце бьется, потому что им надо разгонять кровь и питать ее кислородом. Вампирам это не нужно. При необходимости я могу неделями обходиться даже без воздуха.
— Понятно.
Вообще-то мне было ничего не понятно, но и расспрашивать не хотелось. Вампиры — не люди, это ясно.
Но я вовсе не хотела считать их ходячими и говорящими трупами. Наверное, потому, что это отдаляло меня от Даниэля.
— Когда все закончится, мы сядем, и я тебе подробно расскажу о вампирах, волкодлаках, леших, кикиморах, инкубах, суккубах, гоблинах и всех остальных паранормах, — пообещал Даниэль.
— Остальных? А разве вампиры и оборотни не единственные виды? Вас еще и много?
Вампиры захохотали.
— Нет, — отсмеявшись, выдавил Даниэль. — Вампиры далеко не единственный вид. Сейчас статистика Совета Старейшин такова — на каждые двадцать четыре тысячи человек — один паранорм. Но я считаю, что наша численность куда как больше.
— Никогда бы не подумала! И мы ничего не замечаем…
— Почему же. Ты уже заметила.
— Это благодаря Кате. Я с нее за это еще голову сниму! Втянула меня в такие разборки…
— Не снимешь, — заметил Даниэль.
— Это еще почему?
— А я не позволю. Мы с тобой познакомились только благодаря твоей подруге. А проблемы — это явление временное. Все решается.
— Мне бы твой оптимизм.
— Ты, Юля, жуткая пессимистка. Но мне это нравится.
— А ты смотришь на мир сквозь розовые очки. И я не уверенна, что это помогает сохранить здоровье.
— Не волнуйся, кудряшка, — негромко произнес Мечислав. — Теперь здоровью Даниэля ничего не угрожает. Я лично прослежу за этим.
Я смерила его взглядом в зеркало заднего вида. Сколько ж меня можно называть этим гнусным прозвищем!?
