почему-то оно нашлось только в самом верхнем ящике, до которого мне пришлось не просто подпрыгивать, а подлетать. Зато из всех остальных проверенных шкафов на меня все время норовило что-то вывалиться. После этого я действительно была свято уверена, что в этой комнате можно найти все что угодно.
Обернувшись, я увидела, что стол — а особенно бумаги на нем — уже весь мокрый.
— Будем надеяться, что до приезда Арии все это очень ровно высохнет, и она ничего не заметит, — недовольно пробормотала я, вытирая Рэма полотенцем.
— Кстати, о приездах! Тебе надо уже собираться, а то опоздаешь! — сообщил мне Игорь, обнаружив на стене часы.
— Да? — я посмотрела в ту же сторону, — Еще же час до назначенного времени.
— Вот именно! Тебе, чтобы не опоздать, надо уже одеваться!
Я вздохнула, понимая: спорить с ним и доказывать, что когда я просыпаю, то одеваюсь со скоростью спринтера за десять минут, бесполезно. Дракона я ссадила на кресло, где он тут же извернулся и попытался снять Игоря со спинки. Правильно, так ему и надо!
Зеркало было во весь плательный шкаф. Я внимательно осмотрела себя, забывая каждую деталь, только кулон и серьги оставила. Потом закрыла глаза. Длинные ухоженные волосы и безупречное лицо, одно отражение которого заставляло меня держать спину прямо, бездарно сочетались с мокрыми джинсами и синим, уже успевшим растянуться свитером.
— У? — раздалось позади меня.
Дракон сполз с кресла и уже сидел со мной рядом на полу. Я улыбнулась, он задумался еще больше. Потом деликатно уточнил:
— У-у?
— Что такое, солнышко?
Мой голос он узнал, обрадовался и схватил меня за ногу, как будто мы давно не виделись.
Я снова взяла его на ручки и посадила на диван, попутно окинув взглядом стол, который на первый раз я уже «промокнула» полотенцем. Листы были в беспорядке, какие-то просто выдернутые валялись нестрогой кучей, какие-то торчали из тетрадей, разбросанных по всему столу. Творческий завхоз это дело страшное. Я только сейчас вспомнила, что всегда, когда у Арии собиралась компания, письменный стол был накрыт красной скатертью, которой еще все удивлялись.
— И ты даже ничего не возьмешь? — удивился Игорь, глядя на меня. — Тут же наверняка стихи!
— Вряд ли, — покачала я головой, снова намереваясь подойти к зеркалу, — здесь в основном всякие счета, списки…
— А вон тот точно стих! — утвердительно кивнул Игорь, кивая куда-то в глубину стола.
— Какой? — не поняла я, но на провокацию послушно поддалась.
— Вот тот, в синенькой тетрадке, которая самая нижняя!
— И с чего ты взял? — рыться в чужих вещах не хотелось, но я уже примеривалась, как достать листочек так, чтобы потом его вернуть на место, и Ария не заметила.
— Он мятый! — деловито заявил Игорь, еще раз повергнув меня в шок своей логикой. Но ведь прав же.
Я, тяжело вздохнув, все же извлекла тетрадку, предварительно запомнив, как она лежала.
Это и правда оказался стих. Я прочитала, бороясь с оцепенением.
«Ветер запутался в верности
Ветреных синих зрачков.
На стыке двух бесконечностей
Снять невозможно оков.
С клятвой менялись кольцами
От золотых кандалов,
Путь наш на веки не кончится,
Путаясь в смысле слов.
