— Да ничего.
— У тебя тут жалобный стол?
— Они меня уже совсем достали! Один двоечник учиться не хочет, у другого с девушками вечная проблема.
— Так какого черта? — нечетко, но все же сформулировала я вопрос.
— А вдруг они что-нибудь с собой сделают!
Я едва удержала руку, чтобы не хлопнуть себя с громким стуком по голове. Она все же не казенная, может и пострадать. Заменить я ее потом смогу вряд ли. Интересно, я так же смотрюсь, когда мне хочется послать Мирослава намного дальше, чем можно дойти пешком, а на самом деле любезничаю с ним?
— У тебя есть ключ? — светлая мысль озарила мой мозг.
— Да, сейчас закрою. Девочки придут — постучаться, — она уже сделала все и возвращалась на место.
Без предупреждения она закрыла глаза и наконец-то начала действительно меняться. Укоротились и потемнели до каштанового цвета волосы. Опустились скулы, сузился и приподнялся подбородок. Нос, чуть скругленный вниз, стал меньше и немного приподнял свой кончик вверх. Глаза стали еще меньше и отливали шоколадным светом из-под угольно черных ресниц, заменивших белесые. Скруглились брови, чуть уже и тоньше стали губы.
Это и правда был другой человек, но трудно поверить, что так выглядит ее душа. Неброская, но приятная. Хотя, может, это ее настоящее лицо, а не ее души?
— Душа сама рисует свое лицо, когда ей позволяют, — объяснила мне Астрид, окунаясь обратно.
— Вот это как раз не очень хорошо.
— Почему? — наивно спросила она, сверкая на меня уже своими голубыми глазками.
— Мне нужно конкретное лицо. Чужое.
— Я никогда таким не занималась, — засомневалась белокурый центр мужской вселенной. — Но, я думаю, что можно попробовать перед зеркалом не выпускать свою душу, а понемногу изменять свои черты лица. Сначала упорно представлять другие губы, потом, например, глаза. И так далее. Может, тогда что-то и получиться. Только надо очень четко представлять тот образ, который должен получиться.
— В общем, надо долго и упорно тренироваться, — заключила я, попутно подумав, что ради пяти минут я устроила парням такой разнос, который они будут припоминать мне при самой скверной памяти полгода.
— Я сейчас больше не могу ничем помочь, — развела она руками, действительно сожалея.
— Сейчас ничего и не нужно.
— Если что — заходите!
Я вышла из ее комнаты. Не оглядывалась, но шестым чувством ощущала, что вся выставленные мной страдальцы сейчас снова забираются на территорию бедной девушки. Странно, что она их не посылает. Еще более странно, что они всей толпой друг друга терпят. Видимо, возможности заходить по одному у них нет.
— Зачем ты общалась с этой стервой? — услышала я знакомый голос за спиной.
— Это кто здесь стерва?! — обернулась я, не дав ничего сказать Астрид. Потому что если она ляпнет что-то ободряющее ему, я придушу обоих. А за нее Олег мне точно голову открутит. — Значит так, студент Резников! Завтра на пересдачу профессору Волковую Я сейчас лично предупрежу его о том, что ты мухлевал. А если попытаешься еще что-то вякнуть, то устрою все так, что ты вообще из академии полетишь. Ясно?
— Да кто ты такая?!
— Профессор соседнего факультета, — четко выплюнула я, направляясь ябедничать прямо к Олегу.
Все-таки я была злая, злопамятная и злотворящая. Здесь я окончательно почувствовала себя в своей стихии и упрямо применяла на практике правило: либо ты их, либо они тебя. Какой кошмар! Вот во что они только превратили тихую и послушную меня? Даже страшно себе представить, что бы здесь творилось, если бы Ария не была завхозом, а преподавала.
— Княгиня! — я подскочила как ошпаренная, глядя прямо в глаза возвышающемуся надо мной Мирославу. — Где документы по мероприятию?
