спалил и теперь ждал результатов.
У меня нашлись и сахар, и заварка в пакетиках, и фрукты и булочек, правда, не сегодняшних. Но я, например, и сухари любила.
— Мне без, — улыбнулась Нина Алексеевна, когда я поставила перед ней кружку, сбегав в комнату в третий раз.
— Мне тоже, — поспешно убрал от меня посуду Олег.
— А мне за троих!
Я улыбнулась и кинула Витьке в кружку сразу четыре кубика. Я сахар в чае тоже не любила.
— Как успехи с заданием? — спросил оборотень, пока я бегала по хозяйству. Фрукты мне приспичило почистить и нарезать, а попутно подумать, зачем я каждый вечер бегаю в столовую при таких продовольственных запасах.
— Да никак! Амулеты почти самые обычные безделушки, непонятно почему их так оберегают, а в биополе никаких сдвигов. У меня даже мысли были, что они все уже выродились.
Женщина не слишком обрадовалась теме, ускользающей от моего понимания, как последствия монголо- татарского ига. Не разбиралась я в этом, особенно, когда уже давно все забыла.
— Как тебе здесь, Снежаночка? — перевела беседу Нина Алексеевна, не желая распространяться о неудачной работе.
— Очень нравится, я всегда отшельницей жила, а тут столько магов в одном месте.
— А как друзья?
Я дернулась и резанула себе ножом по пальцу. На яблоке тут же появилась моя кровь. Вот они мои друзья — кровопийцы и предатели.
— Все в порядке? — засуетилась Юркина мама, забывая вопрос.
Я приложила палец к губам, слизывая кровь и кислоту, от которой уже защипало ранку. Я тут же достала платок из кармана и закутала в него палец, завязывать одной рукой я не умела.
— Все нормально, сейчас пройдет, — улыбнулась я, показывая, что мне не больно.
— Может, залечить? — предложил Олег. Странно, что он разбирался в целительстве, хотя такой порез, наверняка, и я бы смогла затянуть.
— Я не хочу, все равно уже все нарезала. А это пусть мне на память будет, что нож не просто кусок железа, — отвертелась я.
На самом деле мне хотелось запомнить совсем не это. Не у каждого человека такая реакция на слово «друзья». Пусть я хоть немного буду помнить, что они сделали мне больно, а то ведь сразу и прощу. Прощу как только подойдут, даже если это будет Степочка. Не могу я на людей злиться долго, а это иногда очень плохо заканчивается.
Нина Алексеевна достала из сумочки упаковку лейкопластыря и протянула мне одну полоску:
— С ним удобнее, чем с платком.
— А зачем ведьмарке лейкопластырь? — удивился Олег.
— Юрка часто говорил так же — мол, хочу запомнить, чтобы не повторить потом. Я привыкла держать эту штуку на всякий случай.
Я напряглась, чтобы никто не заметил, что меня трясет. Я даже фразы его повторяю. И это только одна. А сколько еще я впитала в себя его привычек, его жестов? Иногда перед зеркалом, мне казалось, что я даже волосы прибираю так же как он — откидывая их резким взмахом назад. Но каждый раз морок пропадал, а его образ оставался у меня перед глазами, портя настроение на весь оставшийся день.
— Снежа, ты на него не обижайся, сама же знаешь, парни… — осторожно попросила Нина Алексеевна, я её прервала беззаботный щебетанием:
— Да я и капельки не обижаюсь. Я же специально от него пряталась. Сами понимаете, я преподаватель, он студент…А вы меня сдали.
— Вот я даже не подумала, — с сожалением в голосе заверила Юркина мама.
— Да не страшно, разберемся, — отмахнулась я.
— Тетя Нина, а вы со Снежаной знакомы? — спросил Витька, сжевав очередные две конфеты.
